завтра в 23-10 по культуре очередная классика мирового кино - фильм Микеланджело Антониони Забриски Пойнт (Zabriskie Point) 1969 США
Фильм назван по местности <Забриски пойнт> в Долине Смерти.
слоган <Zabriskie Point- How you get there depends on where you're at>
режиссер Микеланджело Антониони
сценарий Микеланджело Антониони, Франко Россетти, Сэм Шепард
продюсер Карло Понти, Харрисон Старр
оператор Альфио Контини
композитор Джерри Гарсия, Дэвид Гилмор, Ник Мейсон
художник Дин Тавуларис, Рэй Саммерс, Джордж Р. Нельсон
монтаж Франко Аркалли, Микеланджело Антониони
жанр драма, мелодрама
Исполнитель главной роли Марк Фрешетт работал плотником. Был случайно замечен на улице Бостона, когда он вступил в перепалку с женщиной. Именно такой взрывной герой и нужен был для фильма, который задумал выдающийся мастер кино Микеланджело Антониони.
Картина <Забриски Пойнт>, снятая в США, является, пожалуй, самой политизированной в кинематографе Антониони (если не считать его последующую документальную ленту <Китай> ), поскольку наполнена реалиями студенческих волнений 60-х годов, включает подлинные споры молодёжи, которая тогда протестовала против буржуазного уклада жизни. Причём этот свободный по структуре фильм производит впечатление как полностью импровизационный, лишённый композиционной заданности. Он, на первый взгляд, кажется сделанным в манере других американских картин того периода (<Беспечный ездок>, <Пять лёгких пьес>, <Ресторан Алисы>, <Отрыв> ). Европейский постановщик мастерски использует типичный для кино США <мотив дороги>, бесцельного путешествия по Америке, и к тому же снимает в популярной по многим лентам пустыне с красноречивым названием Долина смерти.
Но если вглядеться внимательнее, то в данном фильме Микеланджело Антониони обнаружатся не только его излюбленные сюжетные ходы - ложная детективная конструкция, использование приёма фальшивого <любовного треугольника> и т. п. В другом регистре и в иной тональности продолжает звучать свойственная для творчества этого режиссёра тема некоммуникабельности, одиночества и непонимания человека, выхолощенности чувств в мире всеобщего потребления и погони за преуспеванием. Не случайно, что широкую известность получили две символические сцены из <Забриски Пойнт>. В одной из них возникшее чувство между двумя главными героями, Марком и Дэрией (кстати, это случилось и между исполнителями на съёмках), словно оживляет на время пустыню - и десятки занимающихся любовью пар заполняют доселе безжизненное пространство. А в самом последнем эпизоде разгневанная героиня в своём воображении, раз за разом, видит взрывающуюся фешенебельную виллу - и вот уже летят в воздух в замедленном темпе все атрибуты буржуазного благосостояния.
Кроме того, Антониони одним из первых в кино обратился к музыке рок-группы <Пинк Флойд>, великолепно почувствовал апокалиптический, эсхатологический характер её записей, дав их в фонограмме именно в финале.
одна из рецензий на Кинопоиске:
Первое, что бросается в глаза: нет - в сердце, с первых же кадров - непонятная, удручающая обреченность. Сидят студенты, спорят, иногда даже смеются, пытаются выработать какую-то программу действий, чтоб помочь своему времени, говорят громко и пламенно, но вместо них видишь безэмоциональные лица политиков и бизнесменов, холодные, равнодушные, тупые. Они как будто смотрят на них свысока, как будто они есть в кадре. Вернее, ты чувствуешь их присутствие и понимаешь, что студенты эти - уже мертвы. А кто не мертв - тот в заброшенном сарае в Неваде тянет марихуану, потряхивая изредка засаленными длинными волосами. Может, потому, что просто знаешь, к чему исторически пришел молодежный бунт <шестидесятников>, а может потому, что режиссер натянул в этом воодушевленном молодежном споре какую-то невидимую струну, которая заставляет видеть дальше, чем показано в кадре.
Появляется главный герой. И сразу щемит сердце. Нет, я не смотрел <Забриски Пойнт> раньше, но я уже видел этого парня мертвым - либо растерзанным толпой, либо застреленным шальной пулей - бунтари без идеалов не живут долго. Они и с идеалами долго не живут. Он тоже обречен. И главная героиня. Она слишком красивая, чтобы умереть в фильме, слишком юная и слишком большие и чистые у нее глаза: но все равно она кажется обреченной. Режиссер пытается обмануть нас, он заполняет кадр пустынной романтикой и первозданной красотой, любовью и свободой, но от ощущения обреченности уже не отделаться.
Пожалуй, этот фильм мне нужно было посмотреть раньше. Наверное, он как раз из той серии фильмов, о которых говорят <он меня изменил>. Изменить, переделать, повлиять, устроить душевный разлад - о, да, Антониони всегда умел делать такие вещи. Если бы я увидел этот фильм лет в 18, наверное, он произвел бы на меня эффект разорвавшейся бомбы, но до него я увидел <Пролетая над гнездом кукушки>, <Шоу Трумэна>, <Взвод>, <Общество мертвых поэтов> и др. фильмы где уже говорилось о горячечных попытках подмять под себя, покорить окружающую действительность, и о том, как трудно это сделать, как трудно обрести истинную свободу живому человеку, окруженному миром условностей и правил. Как трудно убежать в полуреальный мир и там забыться в любви и мечтах. Да, эти фильмы были сняты позже, но после них <Забриски Пойнт> уже не смог стать для меня шоковой терапией. А ведь мог бы:
Картинка, которую прокручивает перед нами Антониони, боится сложится в единое целое. Она боится, что если станет одним целым, может свети с ума, поэтому мастер только бросает намеки для создания общей атмосферы всеобщей панической обреченности. Идет война во Вьетнаме, бессмысленная и беспощадная, после которой страна наводнится потерявшими себя людьми. Политики плетут интриги, занимаясь лишь тем, чтобы умножить свое собственное благосостояние и не допустить ничего, что могло бы лишить их власти. Миллиардеры богатеют, нищие нищают, все, кто осмеливается бросить вызов лжи и несправедливости и имеют хоть какое-то влияние, исчезают один за другим. По всей стране расцветают пышные цветы расизма и полицейского произвола. Массовые демонстрации молодежи подавляются жестоко и бескомпромиссно. Черные группировки, вроде <Пантер>, пытаются начать вооруженное восстание: А рекламы во всю трещат о равенстве, братстве и единении, о великой свободе, приглашают на солнечные пляжи и в уютные отели, светясь манекенными улыбками и пластиковым блеском.
И в центре всего этого люди. Их двое. У них ничего нет. Что с ними будет? неизвестно. Известно только, что они не смогут быть счастливыми, потому что не могут смотреть себе в живот, как те самодовольные янки, которые в Большом каньоне видят лишь источник туризма, а пустынях лишь возможное место для постройки золотоносных приисков. Они слишком красивые, чтобы расти на скалах. И слишком мало пожили, чтобы идти к осознанному перевороту.
И вот они вместе. В огромной пустыне, где можно не бояться полицейских, не слушать и не слышать призывов, где не имеют смысла ни политика, ни экономика, ни армия. Где не нужно делать выбор, на чьей ты стороне. Когда они вместе, они могут не бояться будущего и реальности, которая вот-вот нанесет удар этим непрочным бастионам свободы и любви.
Антониони в ритме сердцебиения показал, насколько тонка грань между осознанным и неосознанным бунтом, между борьбой с реальностью и побегом от нее. Его влюбленные обретают счастливую идиллию в парадоксальном мире Долины Смерти, которая оживает при их появлении. И, как это ни странно, большой человеческий мир кажется таким ненужным, фальшивым и мертвым. И чем дольше мы вглядываемся в пустыню и двух молодых беглецов, тем ярче замечаем контраст со старой, традиционной америкой, построенной в качестве большой ярмарки.
Длинные, и наркотически пленительные сцены причудливой пустынной оргии, которая показалась мне символом единения человека разумного, с не менее разумной природой, которой до фени все эти революции и борьба, проблемы человечества, да и само человечество, которое для нее лишь краткий миг долгой истории, возможно, даже промежуточный. Сюрреалистический взрыв в финале, метафора избавления от всего материального, ежедневного и скучного, символ уничтожения мещанской морали, провинциальной добродетели и буржуазной состоятельности отображает философию целого поколения! Представляете, каким нужно быть гением, чтобы люди увидели в минутной сцене то, о чем задумывались годами, о чем написаны сотни книг и сняты сотни фильмов! Взрыв с незабываемым парением в воздухе еды, одежды, книг, - всего, без чего человек не представляет себя ни секунды, вдавливает зрителя в кресло, парализует его.
И взгляд молодой женщины, полный ненависти и отвращения, горькая складка у рта, глаза, влажные от так и не вытекших слез. Сгорают с этим взрывом ее связи с реальным миром. Куда она уедет - не важно. Важно, что она никогда не сможет стать такой, как ленивые, сутулые старики в прокуренных салунах. И музыка - не то крик, не то плач, не то песня. И небо - голубое-голубое, и пустыня - бескрайняя-бескрайняя, и все вокруг такое мертвое, обреченное и такое правдивое. И почему-то думается, что в этой мертвой обреченности - утверждение жизни.
После фильма слегка трясет. Ведь все это никуда не уходит, все это было, будет и есть сейчас. Все тот же побег, бунт, поиск: Как хорошо, что в этом фильме нет Харрисона Форда. Он великий актер, но слишком большая звезда. Сейчас этот фильм разыскивали бы только ради него, а он достоин большего, чем быть фильмом, в котором тогда-то и тогда-то снялась такая-то звезда. Этот фильм подчиняется единственной логике - логике жизни, и достигает в этом удивительной адекватности. Гимн свободе и жизни, о которой некоторые даже не подозревают.
история редактирования
