Неплохое объемное исследование, содержащее много фактического материала. "ПОЛОЖЕНИЕ РАБОЧЕГО КЛАССА В РОССИИ" - В.В. Берви-Флеровского (1869 г.). Под "рабочим классом" автор понимает (он ведь не марксист) "трудовой люд" и в соответствии с этим описывает жизнь не только собственно рабочих, но и крестьян. "Природа дает возможность поражать мир таким же благоденствием, каким его поражает демократия Американских Соединенных Штатов, а социальные условия заставляют поражаться такими бедствиями рабочего населения, которые почти неслыханны, в сравнении с которыми много раз оплаканные судьбы европейского пауперизма должны представляться райским блаженством и недосягаемым благополучием".
"<Ох, плохое наше житье, - слышится всюду в средней России, - земли у нас малые, оброки большие и повернуться как не знаешь; вот в Саратовской губернии или в Пермской, там житье: - земли много, паши, сколько хочешь, там и умирать не надо. Поехал я посмотреть на Эльдорадо в восточной России, но лишь только забрался в самое сердце Пермской губернии, услышал ту же песню: <плохое наше житье, вот в Тобольской губернии там житье, так житье, там и землю никогда не унавоживают. Спешу в Тобольскую губернию, но там оказывается также плохое житье и восхваляется Томский округ: <там, де, и леса изобильные, и земли неделеные>. Но и в Томском округе крестьянин оплакивает свою горькую участь: <здесь земли легкие неплодоносные, - говорит он, - зима суровая, ничего не родится, вот в Кузнецком и Бийском округе там богатство - и хлеб, и мед, и лес - все в изобилии. Добрался я до Кузнецкого округа и что же? хотя бы я встретил тень довольства своею судьбою. <Зачем и дети-то у нас родятся, - кричат матери в один голос, - пусть бы они умирали скорее, нам бы легче было>. Где же хорошо? спрашиваю я, наконец, в недоумении. <В восточной Сибири, там хорошо>, отвечают мне. Но терпение мое достигло своего предела, я не верю более рабочему человеку, а начинаю расспрашивать образованное сословие. Оказывается, совершенно наоборот: я слышу тут одни утешительные речи. У нас, говорят, не то, что в Англии или в западной Европе, у нас нет пролетариев, здесь народ благоденствует. В восточной России похвал еще более: <у нас здесь все дешево, - повторяют мне, - и хлеб, и мясо, у нас здесь народ не умирает с голоду, голодных мы здесь не видали>. Чем дальше в лес, тем больше дров, в Сибири похвалам нет конца: <у нас здесь, - говорят мне, - не то, что у вас в России, здесь голодных не водится, народ ржаного хлеба и есть не станет, курные избы здесь неизвестны, народ живет чисто, а ваших российских называет лапотниками - презрительное название, данное народом, который никакой другой, кроме кожаной, обуви не носит. Если же хотите посмотреть на богатство и роскошь сибирского рабочего, то поезжайте на золотые промыслы. Когда рабочие возвращаются с промыслов, они кутят так, что и нашему брату не всегда удастся так позабавиться, нанимают музыкантов, устилают улицы кусками ситца и в один день издерживают сто или двести рублей. Бывают случаи, что один работник получит при расчете за лето восемьсот рублей и через месяц не имеет ни одной копейки из этих денег>. Много я слушал подобных рассказов, но одно мне показалось подозрительным, что все эта панегиристы народного благосостояния в один голос повторяли, что у нас рабочего человека необходимо сечь, что без розог ничего не сделаешь. Где розги, там рабство, грязь и бедность; розги и благосостояние две вещи несовместимые: человек, пользующийся благосостоянием, не позволить себя сечь; человек, которого секут, никогда не будет пользоваться благосостоянием, потому что он будет грязен и нравственно унижен. - Окончательно запутавшись в лабиринте противоречивых рассказов и взглядов на дело, я отправился на золотые промыслы, чтобы посмотреть на действительность и с нитью личного наблюдения добраться до истины.
[...]
"