- Расскажи о фотографии: Как ты снимаешь?
- А я весь вечер говорю о фотографии. В танго и фотографии - главное одно. У каждого в сознании есть зона реальности - то, что мы используем в повседневной жизни, и зона фантазии - то, что скрыто внутри, но хочет быть реализованным. Настоящая фотография - попытка разглядеть это скрытое. Остальное - ремесло, журналистика.
- Но есть же профессионализм, мастерство:
- Для домохозяек, - отмахнулся Чучо. - Гениальные актеры не заканчивали актерских курсов, а гениальные предприниматели - бизнес-школ. Я знаю людей, которые фантастически снимают мыльницами. И таких, которые годами учились у профессионалов, и чьи снимки безнадежно мертвы. Единственный профессиональный секрет, без которого не бывает фотографий - в нужный момент нажать пальцем на кнопку затвора. Все. Других приемов нет. Попытка объяснить это словами бесполезна. Фотография - как дзенский коан. Главное не называется, а просто присутствует. Ощущается. Иначе это, как силиконовые сиськи - мертво и пошло. Эротизм германских бюргеров. Вы можете, например, снять голую топ-модель в непристойной позе - в студии, при выставленном освещении. И заснуть над снимком. А можете - краешек чулка, чуть видный из-под юбки случайной девицы в кафе. И потерять сон.
- Этому можно научиться? - тихо спросила Мари.
- Этому можно разучиться.
- ?
- Можно вспомнить. Любой нормальный ребенок все видит. Потом его учат. Он слепнет. Потом, например, получает звание МВА. Все, заасфальтировали. Чтобы вскрыть, нужен отбойный молоток. Но, в принципе, возможно. Смотрите, что здесь нарисовано? - он вынул из кармана куртки ручку и, двумя движениями чиркнув что-то на обороте картонной подставки для стакана, показал то, что получилось.
- Ну, горы: Над ними Луна.
- Ты согласен?
- Я вижу море. Восход.
- Молодцы оба, очень художественно. Можете начинать дебаты. Создайте в защиту своих точек зрения непримиримые движения <Горелунатиков> и <Восходящих моряков>. И возглавьте. Чтобы самоутверждаться коллективно. А здесь, на самом деле, нет ничего, кроме неровного круга и волнистой линии.
Ответить было нечего.
Чучо наблюдал за ними с явным сочувствием.
- Ладно: Там что вы видите? - он указал на Галльяно.
- Человек на стуле. С аккордеоном, - осторожно, как бы на ощупь, сказала Мари.
- Ох, - вздохнул Чучо. - Не старайтесь угадать, чего ждет учитель у доски, он сам ничего не видит. Говорите, что чувствуете. Я вам на звезды показываю, а вы смотрите на указательный палец: Там музыка. Закройте глаза, чтобы увидеть. Что вы смотрите, закройте глаза!
Они закрыли глаза. И мелодия, которая только что была невнятным фоном, перекочевала куда-то внутрь. А снаружи остался голос Чучо.
- Видеть, а не смотреть. Гомер видел, и Борхес, и им не мешало то, что он слепы. Глаза почти не нужны, разве что третий - и это твой долбанный объектив. Спроси себя - зачем ты снимаешь? Что ты хочешь показать или понять? Есть у тебя рамки, запреты? Табу? Что ты должен сказать этим снимком? Выкрикнуть? На полную катушку. Но - без истерик. Слушая себя, закрыв глаза. Как в жару воду пьешь: Грег, если ты сейчас решишь сделать портрет Мари, что, прежде всего, ты захочешь показать?
Грег раскрыл глаза и взглянул на Мари. Она, как и Чучо, ждала ответа. Не было смысла увиливать.
- Чувственность. Извини, Мари, танго навеяло.
- А нечего извиняться, - отрезал Чучо. - Извиняться нужно было бы, если бы ты соврал. ОК, чувственность: Ну, делай.
- В смысле?
- Ну снимай же, вот горе какое! Или ты ждешь, когда снизойдет вдохновение? Все, что тебе нужно, у тебя есть.
Грег взял фотоаппарат:
Мари явно чувствовала себя неловко. Она попыталась было улыбнуться в объектив, но поняла, что вышло искусственно, наоборот сделалась серьезной и стала смотреть в сторону. Некоторое время Грег еще нажимал на кнопку, затем перестал и отложил фотоаппарат.
- Удалось? - спросил рассеянно Чучо.
Грег, ничего не ответив, пожал плечами.
- Ты хотел передать чувственность? Так она - внутри. И у тебя внутри, и у женщины, которую ты снимаешь. Должно быть что-то, чего никто не знает, кроме вас двоих. Ты и она - никто больше. Это ваша с ней тайна. Сговор. Раскрыть его - все потерять. Как в танго: Никто больше не понимает, в чем здесь секрет, но чувствуют все спинным мозгом, до дрожи - здесь что-то есть, искра какая-то: Извините, Мари, что на вас надето - чулки?
Мари поперхнулась.
- Ну, что же вы так реагируете, как будто я на приеме у королевы перепутал столовые приборы? Это же вы меня просили рассказать о фотографии. Чулки надеты, я знаю, мы же танцевали с вами.
- И что?
- Ничего, наоборот, хорошо! Снимите трусики.
- Чучо! Вы: Ты:
- Я, мы, он, она: Да не бойтесь вы, никто не узнает, даже мы с Грегом ничего не увидим. Господи, вы же делаете это по несколько раз в день, и ничего страшного не происходит!
- Что, прямо здесь..?
- Нет, съездите для этого домой. Здесь, разумеется. Все дело в том, что - именно здесь.
Мари несколько секунд сидела молча. Потом оглянулась вокруг. Кто-то танцевал, кто-то беседовал, сидя за столиками. Если не считать свечей на столах и огней Парижа за перилами, на крыше было темно и, конечно, никто не наблюдал за ними.
- Ну, сами будете отвечать, - неизвестно что имея в виду, сказала Мари и быстро произвела под столом несколько неуловимых движений, после чего, сжимая в руке невесомый кусочек ткани, стала искать глазами сумку.
- Сумку вы оставили внизу, у Сабин, - спокойно сказал Чучо. - Дайте их Грегу, пусть положит в карман. Он никому не отдаст, но это прибавит ему творческих сил.
Мари посмотрела вначале на Чучо, а потом - прямо в глаза Грегу. И протянула ему сжатую в кулак руку.
- Теперь берите фотоаппарат, Грег. Просто снимайте - ее лицо, глаза, губы, волосы - сейчас!
Фотоаппарат показался ему невесомым.
Через какое-то время, одновременно очень короткое и очень долгое, Чучо сказал:
- Примерно так: Можете взглянуть, что получилось.
Еще ощущая в каждом пальце бешеный ритм пульса, Грег опустил камеру, посидел несколько секунд, глядя на нее, а потом включил режим просмотра. Первыми шли кадры с изображением искусственно позировавшей Мари, снятые всего несколько минут назад, здесь же, при этом же освещении. Потом - те, что он сделал только что.
Это были разные снимки. Как будто это была другая женщина, другой фотограф, другая камера, другой город:
- Дай посмотреть, - как-то необычно, натянутым, как струна, голосом сказала Мари.
Он отдал ей фотоаппарат.
Некоторое время она смотрела на дисплей, перелистывая кадры. Хотела что-то сказать, но, видимо, не нашла слов и просто, коротко удивленно качнула из стороны в сторону головой.
Из книги "Танго с манекеном" - Про фотографию
история редактирования
(но пока, что-то стоимость этого "огрызка" больше "нормальной камеры") А вот ЗК модулем не сделать - так что БЗК "просуществуют", наверное, несколько дольше...
