Е.ЕРУСАЛИМСКИЙ
ПАМЯТИ ГИДО Ф. ФРАHКЕHХОРСТ
Осенью 1988 г. у меня дома раздался звонок Марины Сметаниной, из которого я понял, что Марина находится в большом волнении: речь ее была не слишком связной, было очевидно, что произошло что-то из ряда вон выходящее, что мешает ее пораженному воображению последовательно изложить, что же все-таки случилось и чем я могу помочь. Через некоторое время мне удалось добраться до сути. Выяснилось, что на Международной выставке собак, состоявшейся минувшим летом в Брно, Марина увидела добермана, который заставил ее пережить миг, достойный определения Гете: так прекрасно было это видение. Мои попытки добиться от Марины хотя бы какой-то конкpетики были обречены: ничего, кроме восторженных возгласов, свидетельствующих о ее совершенно эйфоpическом состоянии, она не издавала, - и это при том, что я привык знать Марину как человека спокойного и сдержанного, даже ироничного, способного коротко и четко излагать проблемы. Мои вопросы о Гидо, его типе и росте, особенностях сложения, манере держаться и двигаться, о том, какая у него голова и шея, каковы, наконец, корпус, конечности, окрас - самые типичные экспеpтские вопросы - вызывали у Марины один ответ, с помощью которого она и меня пыталась погрузить в состояние владеющего ею божественного катарсиса: "потрясающе!!!!!!!!!" Маpинина экзальтированность безмерно усиливалась тем обстоятельством, что хозяйка Гидо - знаменитая Хасси Ассенмахеp-Файель - ответила телефонным звонком на письмо Марины, которое та послала ей в жгучей надежде на чудо, - на возможность приезда г-жи Ассенмахеp вместе с ее Мультичемпионом Гидо в Москву на вязку к Фидж Мауpи - Маpининой суке, дочке моего покойного Максима. От звонка г-жи Ассенмахеp, прозвучавшего в доме Сметаниных, с Мариной сделался шок, и единственно, что она сумела сделать, преодолев его и вызвав из далекого школьного далека какие-то немецкие слова, так это попросить свою знаменитую визави перезвонить завтра, в то же время. Секундой позже в моем доме раздался звонок, с которого я начал рассказ и цель которого, наконец, после долгих и чрезвычайно эмоциональных объяснений прояснилась: Марина ждет моего приезда к ней домой завтра вечером, чтобы я договорился с г-жой Ассенмахеp о возможности ее визита в Москву вместе с Гидо в то время, когда у Фидж-Маури будет течка, вернее, ее правильные дни.
Назавтра я у Марины дома в условленный час. Звонок. Доброжелательный, приятный голос, быстрая речь, которую вовремя стараясь успеть понять, все же понимаю главное: приедет! Спрашиваю, на каких условиях,- ответ невероятный - визит моей собеседнице Марине ничего не будет стоить, равно как бесплатной будет и сама вязка. Внутренне снимаю перед Ассенмахер шляпу - говорю подобающие случаю слова, конечно, не находя тех единственных, которые достойны момента и моей - ощущаю это совершенно отчетливо! - удивительной собеседницы. Благодарю ее за поразительный по своей бескорыстности жест, пытаюсь на ходу сказать, что мы постараемся найти какую-то форму, в которой сообща попробуем осязаемо выразить нашу признательность, и снова слышу в ответ: не надо, это подарок Вашей породе, шанс получить новые крови, новый тип, сделать новые успехи.
Забегая вперед, скажу, что так и произошло: дети Гидо и Фидж-Маури блистали в свое время на советских рингах - одной комбинацией был совершен поворот в сторону современного типа. Значительным оказалось их влияние и на последующие поколения. Однако это время еще впереди, а пока - осень 1988.
Проходит время, наступает течка у Фидж-Маури, я связываюсь с г-жой Ассенмахер. Она заказывает билет и сообщает, когда ее встречать. В то время Ассенмахер была мне знакома только заочно, поэтому разглядывая ее через таможенный коридор в толпе прибывших, ориентируюсь на рассказ Марины. По тогдашним временам пройти за таможенный барьер было делом очень трудным, но после разговора со старшим крыла я получаю разрешение пройти в зал прилета и довольно быстро нахожу Ассенмахер. Представляюсь и знакомлюсь с женщиной, наделенной особым очарованием: ее аристократическая осанка соединяется с удивительной простотой и дружелюбием, она энергична и внимательна, улыбчива и серьезна.
Гидо пока нет, он путешествует в боксе, и носильщики, как меня уверяют сотрудники Аэрофлота, вот-вот должны привезти его.
К этому времени с момента приземления прошло уже больше часа. На улице мороз - минус 10. Где находится бокс со знаменитой собакой, я не знаю: может быть, еще на борту самолета, в специальном отапливаемом отсеке, а может быть, на поле аэродрома. Ассенмахер, несмотря на ситуацию, в которой любой владелец начал бы выказывать признаки беспокойства, непринужденно общается со мной, и я лишний раз поражаюсь тому, как хорошо она воспитана.
Зная нашу действительность, начинаю предпринимать действия, направленные на вызволение Гидо. Бессмысленно. Вечер. Начальства нет. Никто не торопится. Ожидание затягивается. Проходит другой час. Понимаю, что надо что-то сделать, иначе все может кончиться плохо. Пытаюсь форсировать на уровне аэрофлотовского начальника смены, использую различные доводы, убеждаю, упрашиваю, умоляю - все напрасно: из Индии прилетел Горбачев, поэтому всех остальных задерживают. Отчаявшись, иду на приступ: спрашиваю фамилию и предупреждаю, что буду жаловаться по начальству, называя, по счастью, известные мне имена, заодно говорю, что если прилетевший из ФРГ доберман - Чемпион Мира и пр. - замерзнет и, не дай Бог, помрет, то платить будет начальник смены, а о последствиях международного скандала даже не берусь судить и карьере данного чиновника просто не завидую. Действует! Отдано распоряжение - послать "рафик" за собакой, и через десять минут Гидо привозят в зал прилета, спускают бокс на пол, и выпускают наружу.
Вальяжный и лощеный, из бокса выходит красавец доберман, нежно приветствует свою хозяйку, с большим достоинством осматривается вокруг, видит толпу, а вернее сказать, толпищу, и вопросительно смотрит на Ассенмахер. Она жестом показывает ему на бокс, и собака спокойно, с небрежной грацией скрывается в своем домике.
Проходим таможенный контроль, попадаем к Марине, которая от деталей прибытия находится в очередном шоке, и едем к ней домой. По приезде Гидо, увидев Фидж-Маури, после короткой "черемухи" заправски вяжет, и мне приходится лишний раз изумиться, насколько хороша собака, что внешне, что поведением, как будто не его коснулись тяготы долгого пути.
Ассенмахер поселяется в Орехово-Борисово в однокомнатной квартире неподалеку от меня, и мы плотно общаемся в течение трех коротких дней. Доберманы, которых привозят на показ знаменитому мастеру, несметное количество фотографий наших старых доберманов, обеды, ужины в компании с неуемными доберманистами, которых в моей тесной квартире набирается не сосчитать, мэтр советского собаководства Ю.И.Шар, которая специально приезжает посмотреть на знаменитую пару, прогулки в царицынском лесу, где мы вместе с моими шнауцерами гуляем по прекрасной погоде, Ленком, где мы смотрим и слушаем в прекрасном исполнении "Юнону и Авось".
Наконец, повторная вязка и последнее утро, и совсем рано мы уезжаем в "Шереметьево". Приезжаем с запасом времени. Ждем, и в ожидании, без всякой "показухи", но только потому что холодно, Ассенмахер снимает с себя роскошную шубу и укладывает на нее Гидо. Между таможенниками немая сцена.
Так произошло мое знакомство с этой замечательной женщиной и ее прекрасной собакой.
Впоследствии мы подружились с г-жой Ассенмахер, перешли на ты и много раз встречались в разных странах, где пересекались наши судейские пути-дороги. В последний раз это было в Сиднее, на Spring Fair Show, в конце ноября 1995.
После своей первой и знаменитой поездки в Москву Хасси написала статью в "Unser Dobermann" в 3-м номере за 1989 г. с рассказом о своем путешествии.
В мае 1993 г. Хасси судила доберманов в Москве, а затем судила их на "Евразии-95", судила в своей победительной манере большого мастера, который привык работать легко и красиво. Такой ее узнали и полюбили наши доберманисты.
Гидо больше нет.
Он прожил яркую жизнь, полную побед, собрав невероятное количество титулов и оставив по себе след в многочисленных детях, которые часто побеждают на самых разных выставках на многих континентах.
Их отличают те качества, которые когда-то создали Гидо славу выдающегося добермана своего времени и которые так поразили воображение московских доберманистов в ноябре 1988 г.: замечательный тип с прекрасным сочетанием мужественности и благородства, отличный размер и формат, превосходная выразительная голова с сильной нижней челюстью, гордая шея, могучая холка, отлично развитый и сбалансированный корпус, благодаря великолепно поставленной лопатке и отличным углам задних конечностей - замечательные по размаху и силе толчка, исключительные по нарядности движения, черно-лаковый с ржавым подпалом окрас и благородство - благородство, щедро разлитое во всем: в каждой черточке, в каждом движении, в каждом взгляде.
Такой запомнилась эта велика собака.
Такой она смотрит на мир с медальона, который его любимая и любящая хозяйка всегда носит на груди.
Вечная тебе, Гидо, память.
Стали неразлучными подружками. Кошка у подъезда ждала, когда Урсула гулять выйдет, а некоторые соседи выходили специально во двор, чтобы посмотреть на такую трогательную дружбу 
