quote:
Originally posted by sonomisha:
я не гадаю, я предсказываю и даю полный анализ ситуации.
12 стульев ◦ Двенадцать стульев
Часть 1. Старгородский лев
Глава 16. Союз меча и орала
Когда женщина стареет, с ней могут произойти многие неприятности - могут выпасть зубы, поседеть и поредеть волосы, развиться одышка, может нагрянуть тучность, может одолеть крайняя худоба, - но голос у нее не изменится. Он останется таким же, каким был у нее гимназисткой, невестой или любовницей молодого повесы.
Поэтому, когда Полесов постучал в дверь и Марина Феликсовна спросила <Кто там?>, Воробьянинов дрогнул. Голос его любовницы был тот же, что и в девяносто девятом году, перед открытием парижской выставки. Но, войдя в комнату и сжимая веки от света, Ипполит Матвеевич увидел, что от прокурорши не осталось и следа.
- Как вы изменились! - сказал он невольно. Старуха бросилась ему на шею.
- Спасибо, - сказала она, - я знаю, чем вы рисковали, придя ко мне. Вы тот же великодушный рыцарь. Я не спрашиваю вас, зачем вы приехали из Парижа. Видите, я не любопытна.
- Но я вовсе не приехал из Парижа, - растерянно сказал Воробьянинов.
- Мы с коллегой прибыли из Берлина, - поправил Остап, нажимая на локоть Ипполита Матвеевича, - но об этом не рекомендуется говорить.
- Ах, я так рада вас видеть! - возопила гадалка. - Войдите сюда, в эту комнату... А вы, Виктор Михайлович, простите, но не зайдете ли вы через полчаса?
- О! - заметил Остап. - Первое свидание! Трудные минуты!.. Разрешите и мне удалиться. Вы позволите с вами, любезнейший Виктор Михайлович?
Слесарь задрожал от радости. Оба ушли в квартиру Полесова, где Остап, сидя на обломке ворот дома N 5 по Перелешинскому переулку, стал развивать перед оторопевшим кустарем-одиночкой с мотором фантасмагорические идеи, клонящиеся к спасению родины.
Через час они вернулись и застали стариков совершенно разомлевшими.
- А вы помните, Ипполит Матвеевич? - говорила Марина Феликсовна.
- А вы помните, Елена Станиславовна? - говорил Ипполит Матвеевич.
<Кажется, наступил психологический момент для ужина>, - подумал Остап. И, прервав Ипполита Матвеевича, вспоминавшего выборы в городскую управу, сказал:
- В Берлине есть очень странный обычай - там едят так поздно, что нельзя понять, что это: ранний ужин или поздний обед!
Марина Феликсовна встрепенулась, отвела кроличий взгляд от Воробьянинова и потащилась в кухню.
- А теперь действовать, действовать и действовать! - сказал Остап, понизив голос до степени полной нелегальности.
Он взял Полесова за руку.
- Старуха не подкачает? Надежная женщина? Полесов молитвенно сложил руки.
- Ваше политическое кредо?
- Всегда! - восторженно ответил Полесов.
- Вы, надеюсь, кирилловец?
- Так точно. - Полесов вытянулся в струну.
- Россия вас не забудет! - рявкнул Остап.
Ипполит Матвеевич, держа в руке сладкий пирожок, с недоумением слушал Остапа; но Остапа удержать было нельзя. Его несло. Великий комбинатор чувствовал вдохновение - упоительное состояние перед вышесредним шантажом. Он прошелся по комнате, как барс.
В таком возбужденном состоянии его застала Марина Феликсовна, с трудом тащившая из кухни самовар. Остап галантно подскочил к ней, перенял на ходу самовар и поставил его на стол. Самовар свистнул. Остап решил действовать.
- Мадам, - сказал он, - мы счастливы видеть в вашем лице...
Он не знал, кого он счастлив видеть в лице Марина Феликсовны. Пришлось начать снова. Изо всех пышных оборотов царского режима вертелось в голове только какое-то <милостиво повелеть соизволил>. Но это было не к месту. Поэтому он начал деловито:
- Строгий секрет. Государственная тайна. Остап показал рукой на Воробьянинова.
- Кто, по-вашему, этот мощный старик? Не говорите, вы не можете этого знать. Это - гигант мысли, отец русской демократии и особа, приближенная к императору.
Ипполит Матвеевич встал во весь свой прекрасный рост и растерянно посмотрел по сторонам. Он ничего не понимал, но, зная по опыту, что Остап Бендер ничего не делает зря, - молчал. В Полесове все происходящее вызвало дрожь. Он стоял, задрав подбородок к потолку, в позе человека, готовящегося пройти церемониальным маршем. Марина Феликсовна села на стул, в страхе глядя на Остапа.
- Наших в городе много? - спросил Остап напрямик. - Каково настроение в городе?
- При наличии отсутствия... - сказал Виктор Михайлович.
И стал путано объяснять свои беды. Тут был и дворник дома N 5, возомнивший о себе хам, и плашки в три восьмых дюйма, и трамвай, и прочее.
- Хорошо! - грянул Остап. - Марина Феликсовна! С вашей помощью мы хотим связаться с лучшими людьми города, которых злая судьба загнала в подполье. Кого можно пригласить к вам?
