МУЗЫКАНТКА
Этот случай произошёл со мной несколько лет назад, когда я учился в институте. Сам институт представлял собой четырехэтажное здание. Существовало также полуподвальное помещение, которые использовалось для занятий: окна вровень с землей, лампочки, которые имели обыкновение <моргать> - быстро тухнуть и загораться, как в фильмах ужасов. А ещё там проходили вентиляционные, что ли, трубы огромного диаметра - небезосновательно полагаю, что внутри них мог бы поместиться человек.
Попасть в подвал, как мы его называли, можно было либо с улицы, либо непосредственно изнутри здания. Когда я был на втором курсе, инспекция устроила разнос руководству института - вроде как это не соответствовало пожарным нормам. В итоге оставили только вход с улицы, а вход из здания заложили кирпичом. Чуть позже заложили кирпичом и дверной проём в подвале, который вёл на лестницу. Таким образом, лестничный проём, который вёл из здания в подвал, оказался заблокированным с обеих сторон.
Как-то я приехал в альма матер за пару дней до Нового года. Мои прилежные однокурсники были уже на <заслуженном отдыхе>, а мне ещё даже к экзаменам не допустили, поскольку я тогда находил много дел, куда более интересных, чем учёба.
Отработку мне назначили в одном из кабинетов подвала, но когда я потянул на себя дверную ручку, выяснилось, что там закрыто. Похоже, моя старая преподавательница где-то задержалась. Я сел в продавленное кресло у входа и начал выковыривать поролон из-под обивки, как вдруг услышал, что кто-то играет на пианино. Я не удивился - в программу факультета входили азы нотной грамоты, и инструмент для отработки песен про зайчиков и ёлочки стоял как раз в подвале. Меня больше заинтересовало, кто играет. Я поднялся с кресла и пошёл в сторону источника музыки. Музыканткой оказалась худенькая девушка с очень светлыми волосами, одетая не по сезону легко, в минимальную маечку. Она не очень умело играла какую-то простую мелодию - не <Собачий вальс>, но что-то вроде того, и не обращала на меня внимания. Била по клавишам так, что звуки выходили отрывистые, громкие и довольно неприятные. Впечатление усугублялось тем, что кроме нас двоих, в подвале никого не было, и стояла бы абсолютная тишина, если бы не звуки пианино. Во время игры её лицо оставалось отсутствующим и безэмоциональным. Она играла и играла свою мелодию без начала и конца, как делают аутисты, повторяющие одно и то же действие бесконечно много раз.
Я уже тогда почувствовал себя не в своей тарелке, но решил заговорить с ней. Не столько с целью завязать знакомство, как собирался поначалу, сколько для того, чтобы убрать гнетущую атмосферу, которую девушка создавала своей игрой и своей отстранённостью. Я поздоровался, и она убрала руки с клавиш. Стало совсем тихо. Девушка встала и прошла мимо меня. Лица я не успел разглядеть, но заметил, что она буркнула что-то приветственное на ходу и вроде бы кивнула.
До сих пор не пойму, с какого перепугу я пошёл за ней. Я свернул в ведущий на лестницу коридор, поднялся по ступеням, заваленным строительным мусором, и наткнулся на кирпичную кладку, на месте которой когда-то была дверь. Да, дверь - я ведь и забыл, что её больше не существовало. Как не было и той двери, через которую я только что вошёл. И девушки не было. Она просто исчезла.
Осознав это, я, перепрыгивая через две ступени, помчался вниз. Мои ладони с размаху ударились об стену. Проход был замурован, как и полагается, вот только я каким-то образом оказался внутри.
Ещё был такой момент - когда я вошёл в коридор, там был полумрак. Крошечное окно под самым потолком давало немного света. Теперь же в коридоре резко потемнело. Я с трудом мог различить, что находится в паре шагов от меня. А под лестницей вообще сгустился полный мрак. Думаю, его и фонариком было бы не разогнать. Я стоял как раз спиной к этому мраку, и что-то подсказывало мне, что, если я обернусь, то обделаюсь от страха. Я чувствовал на затылке чей-то внимательный взгляд, который наблюдал за мной из-под лестницы. Я ударил кулаком в стену и несколько раз криком позвал на помощь, но вышло у меня неубедительно, как у актёра из плохого кино, и мои крики увязли в непроницаемой тишине того места, где я очутился. Меня передёрнуло от паники, и я помчался наверх. Обрывки мыслей молниеносно сменяли друг друга: окно находится достаточно высоко; но с верхней ступеньки я смогу забраться на подоконник; а смогу ли я его выдавить, пока:
Тут я не удержался и посмотрел во мрак. Это заняло меньше секунды, но даже такого короткого промежутка времени мне хватило, чтобы осознать на собственной шкуре смысл выражения <кровь стынет в жилах>.
Под лестницей сидело то, что было девушкой. Она (оно?) была голой и стояла совсем рядом. То, как она выглядела, не имело ничего общего с внешностью игравшей на пианино светловолосой девушки. Её пальцы срослись и огрубели, а сами руки и ноги сильно увеличились в длину и на них появились дополнительные суставы. И конечностей было не четыре, а восемь, и между ними болталось бледное брюхо в проплешинах, неравномерно обросшее спутанными волосами, напоминающими лобковые. Голубые глаза без ресниц стекленели на одутловатом лице, под ними располагалось ещё несколько пар глаз с водянистыми радужками во весь белок и без зрачков. С треском разлепилась щель внизу брюха и оттуда вылилась белая заплесневелая слизь, пахнущая трупным смрадом. То, что сидело под лестницей, было мертво уже много лет.
Я взбежал по лестнице, с верхней ступени зацепился за подоконник и подтянулся на него. Мне это удалось не сразу, в первый раз я сорвался и упал. К тому моменту я плакал навзрыд. Тварь внизу шевелилась - кажется, вылезала из-под лестницы. Я бился в окно, как безумный, не обращая внимания на то, что на улице уже стемнело (а я пришёл в институт с утра и не мог провести здесь более часа). С третьего удара я выбил стекло и вывалился наружу вместе с осколками, некоторые из которых вонзились мне в руки и лицо. Не замечая боли, я вскочил на ноги. За моей спиной послышался протяжный утробный вой.
Дома я зажёг везде свет и спать не ложился. Родителям ничего не рассказал - сначала от шока не мог ни с кем разговаривать, а потом, отойдя, решил, что мне всё равно не поверят.
Впоследствии я перевёлся из того института. Невозможно учиться, когда во время занятий ты слышишь, как за дверью кто-то играет на пианино, а в вентиляционных трубах кто-то ползает. Другие тоже слышали это, но они не сталкивались с тем, с чем столкнулся я, и рассуждали так: мало ли какая студентка может играть, а в трубах шуруют крысы. Только я знал, что эта та самая тварь. Если бы я там остался, она рано или поздно застала бы меня в одиночестве...
------
ПОСЛЕДНИЙ ТАНЕЦ
Это произошло с девочкой, у которой была тяжелая болезнь ног. Девочка большую часть жизни была прикована к кровати. Когда врачи сказали, что жить ей осталось пару месяцев, родители твердо решили дать дочери все то, чего она лишилась, лежа в госпитале, до тех пор, пока она не умрет.
И вот в один из дней родители решили сводить ее в поход недалеко от города, ведь раньше она почти не бывала на природе. В дороге девочка вела себя тихо, как обычно, откинувшись на заднем сиденье, а родители разговаривали друг с другом. Достигнув пункта назначения, они поставили тент, разложили еду и стали разводить костер. Мать между делом фотографировала окрестности и дочь, а отец отлучился за сухими ветками для костра. Вдруг он услышал крик жены и, бросив все, побежал назад. Перед его глазами предстала ужасная картина. Дочь стояла на ногах и дико, судорожно двигалась, трясясь всеми членами. Она словно танцевала, но танец этот был ужасен. Внезапно она упала и тут же умерла.
Похоронив дочь, безутешные родители решили посмотреть кадры, которые мать наснимала во время злополучного похода. На снимках на первый взгляд не было ничего необычного: лишь мелкие животные, которых матери удалось заснять, да их дочь, сидящая в своём кресле. Но на одной из фотографий что-то было не так. Когда родители поняли, что именно, их волосы встали дыбом.
В кадре, сделанном перед тем моментом, как их дочь начала <танцевать>, камера сумела уловить одну деталь. Голову их дочери как бы сжимала в кулаке большая белесая рука.
------
СТАКАН
У меня есть брат по имени Сергей, он старше меня на четыре года. Лет десять назад, когда я учился в седьмом классе, мы с родителями жили в небольшой двухкомнатной квартирке на окраине города. В одной комнате была спальня родителей, другую, меньших размеров, делили мы с братом. Места не хватало, поэтому родители купили двухэтажную кровать. Мне досталось место снизу, брату, соответственно, наверху. Однажды родители собрались к родственникам в деревню, чтобы заодно наш дом проверить (дом стоял на окраине деревни, я там был всего пару раз, особого впечатления он на меня не произвел). Какие в России дороги, всем известно, а дело было осенью, поэтому родители предупредили, что вечером их можно не ждать. Я, естественно, воспользовался таким поводом, чтобы погулять подольше, у брата тоже были свои дела. Когда я вернулся домой, было уже далеко за полночь. Свет решил не включать, быстро разделся и прошел в свою комнату.
- Серый, спишь? - спросил я. Брат коротко буркнул. Я уже разделся, но перед тем, как ложиться спать, мне захотелось попить воды.
- Пить хочешь?
Брат опять что-то невразумительно промычал в ответ, заворочавшись на кровати.
Я пошел на кухню и налил себе воды. Вернулся с полным стаканом и, усевшись на кровать, отхлебнул из него пару глотков, затем протянул брату стакан. Он взял его из моей руки.
- Обратно сам неси, - сказал я и улегся спать. После знатной гулянки выключился я почти моментально.
Проснулся от длинных заунывных трелей звонка. С трудом разлепил глаза. В комнате было почти так же темно, как когда я засыпал. Глаза машинально скользнули на часы - там стояло шесть с половиной часов. Кто это ходит в гости в такую рань, подумал я, зевнул и пошел открывать дверь.
На пороге стоял брат с весьма помятым лицом.
- Ты чего это по ночам бродишь? - поинтересовался я.
- Да у Светки оставался ночевать. Ты же знаешь, у нее родители тоже в командировке... - он принялся рассказывать про то, как они всю ночь тусовались.
До меня вдруг дошел смысл его слов.
- Как это всю ночь? Значит, тебя дома не было?
Брат недоуменно кивнул. С гулко бьющимся сердцем я зашел в комнату и включил свет. Верхний ярус кровати был пуст, только в изголовье стоял пустой стакан.
------
БЕЛАЯ ЛАПА
У меня две кошки. Чтобы им было удобно ходить в туалет и в то же время не держать дверь открытой, я сделал им в двери туалета дырку и прикрыл её шторкой из такого, знаете, мягкого пластика прозрачного - кошка может носом ткнуться и пролезть.
Так вот, сидел я однажды в сортире. Дверь сортира выходит в прихожую, там света нет, темно. Дырка для кошек - чёрный квадратик. Смотрю - шторка шелохнулась. Ну, думаю, сквозняк - бывает такое, в туалете же вентиляционное отверстие, тяга есть. Шторка шевелится, потом за ней что-то мелькнуло белое. Я думаю - наверное, Ксюха (так одну из кошек зовут) решила поиграть. Наклоняюсь, шебуршу пальцем по краю отверстия - и правда, отодвигая шторку, мелькает белая лапа со втянутыми когтями - играет. Ну, посидел я ещё, позабавлялся с кошкой, потом встал, вышел из сортира, свет погасил: и слышу жалобное мяуканье. Подхожу к двери на балкон - и вот тут-то меня всего и затрясло.
Обе мои кошки были заперты на балконе.
------
<ОН ЗДЕСЬ>
Дело было в конце восьмидесятых, когда я еще был веселым студентом средних курсов. У нашего преподавателя умерла мать. За неимением родни мужского пола пронести гроб с телом (заодно и на поминках выпить) он пригласил нескольких студентов, в их числе и меня. Я нес крышку и случайно оцарапался о гвоздь. Мысль о том, что пара капель моей крови останется в гробу с покойником, оказалась очень неприятной. Но по зрелому размышлению я счел это ерундой. Мы хорошо выпили, поговорили и спокойно разошлись. По дороге обратно зашел к приятелю, где принял еще портвейну и отогнал от себя прочь все скверные мысли, тем паче все происходило в компании двух разбитных барышень. Вдоволь повеселившись, я вернулся домой и, прокравшись в свою комнату, завалился спать.
Сразу оговорюсь: я не знаю, связано ли всё вышеизложенное с тем, о чем я расскажу ниже. Возможно, что и нет. Судить об этом вам.
Я вдруг пробудился от какой-то жуткой и одновременно торжественной мысли: <Он здесь>. Открыв глаза, я увидел, как надо мною возвышается исполинская фигура. Она была как столб черноты, стоящий у меня на груди, достающий вершиной до потолка. Фигура казалась человеческой, и я четко понимал, что ЭТО пытается меня убить. Я лежал с открытыми глазами, не в силах пошевелиться, и испытывал неимоверный ужас. Мне было в тот момент очень, очень плохо: Я чувствовал себя, как будто умираю. Притом я отчетливо слышал, как по кухне ходят родители и звенят посудой. А я даже не мог застонать.
Не помню, сколько это продолжалось - я пытался бороться с этим предсмертным ужасом, издать хотя бы один звук. И, наконец, мне это удалось: я смог издать жалобный писк. Хватка ослабла, и я перевернулся на правый бок. Фигура исчезла, мне сразу стало легче дышать. Чуть свесившись с кровати, я приходил в себя, глядя на полоску света, пробивающуюся из-под двери.
Знаю, что описанное мной состояние очень похоже на обычный сонный паралич. Однако странно было то, что даже проснувшись, я еще долго ощущал чье-то враждебное присутствие в комнате, которое ушло постепенно, а не прекратилось, как полагается, сразу после пробуждения. Насколько мне известно, при сонном параличе такого не бывает.
Стырено с http://kriper.ru/
))
