цитата:

---

Изначально написано Мекошка:
А у меня есть сестра, которая принципиально не кострит кота, жалко...он же мужчина....блин...говорила ей не раз, давай сама бесплатно откострю!!!! Девочки, мальчики, таких людей не переубедить! Я устала с ней воевать.БЕСПАЛЕЗНА!!!! Каждый ее приход к нам заканчивается скандалом о коте. Фраз о пристройстве несчастных котят она не слышит! Кот живет в частном доме на самовыгуле. Так может виноваты не только владельцы кошек, но и котов? Их НЕ ИСПРАВИТЬ! Не старайтесь! Проверено на личном опыте...

---

Кастрированный или некастрированный - всё равно пропадут на самовыгуле.
Разве что некастрированный пропадёт гораздо раньше. Уйдёт одержимый поисками кошки куда-нибудь за несколько километров от дома и пропадёт.
Выходит, Ваша сестра уходит на работу и её странным образом не заботит: где шляется кот целыми днями, не грозит ли ему какая опасность. И как она ухитряется при этом что-то делать на работе? Наверное, просто не считает своего кота "родным".
Такое содержание кота на самовыгуле очень похоже на ежедневно повторяющийся эпизод из "Завтрака у Тиффани", где героиня оставляет своего кота в закоулках Гарлема.

Трумен Капоте "Завтрак у Тиффани" (отрывок)
Шофер кадиллака был человек светский, он принял наш наспех упакованный багаж вполне учтиво и сохранял каменное лицо всю дорогу, пока машина неслась по городу сквозь утихающий дождь, а Холли снимала с себя костюм для верховой езды, который она так и не успела переменить, и влезала в узкое черное платье. Мы не разговаривали - разговор мог привести только к ссоре, а, кроме того, Холли была слишком занята собой, чтобы разговаривать. Она мурлыкала себе под нос, прикладывалась к коньяку, все время наклонялась вперед и заглядывала в окошко, словно отыскивая нужный дом или прощаясь с местами, которые хотела запомнить.
Но дело было не в этом. А вот в чем.
- Остановите здесь, - приказала она шоферу, и мы затормозили у обочины тротуара в испанском Гарлеме.
Дикое, угрюмое место, разукрашенное афишами, изображающими кинозвезд и Мадонну. Тротуары, захламленные фруктовой кожурой и истлевшими газетами, которые трепало ветром, - ветер еще дул, хотя дождь уже кончился и в небе открылись голубые просветы.
Холли вылезла из машины; кота она взяла с собой. Баюкая его, она почесала ему за ухом и спросила:
- Как ты думаешь? Пожалуй, это самое подходящее место для такого бандюги, как ты. Мусорные ящики. Пропасть крыс. Масса бродячих котов. Чем тебе не компания? Ну, убирайся, - сказала она, бросив его на землю. Когда кот не двинулся с места и только поднял к ней свою разбойничью морду, вопрошающе глядя желтым пиратским глазом, она топнула ногой: - Сказано тебе, мотай! - Он потерся об ее ногу. - Сказано тебе, у... - крикнула она, потом прыгнула в машину, захлопнула дверцу и приказала шоферу: - Езжайте! Езжайте!
Я был ошеломлен.
- Ну ты и... ну ты и стерва.
Мы проехали квартал, прежде чем она ответила.
- Я ведь тебе говорила. Мы просто встретились однажды у реки - и все. Мы чужие. Мы ничего друг другу не обещали. Мы никогда: - проговорила она, и голос у нее прервался, а лицо пошло судорогой, покрылось болезненной бледностью. Машина стала перед светофором. А дверца уже была открыта, Холли бежала назад по улице, и я бежал за ней.
Но кота не было на том углу, где его бросили. Там было пусто, только пьяный мочился у стенки да две монахини-негритянки гуськом вели поющих ребятишек. Потом из дверей стали выходить еще ребята, из окон высовывались хозяйки, чтобы поглазеть, как Холли носится вдоль квартала, причитая: "Ты! Кот! Где ты? Эй, кот!" Это продолжалось до тех пор, пока не появился покрытый ссадинами мальчишка, держа за шиворот облезлого кота: "Тетя, хочешь хорошую киску? Дай доллар".
Лимузин подъехал за нами. Холли позволила отвести себя к машине. У дверцы она замешкалась, посмотрела назад, мимо меня, мимо мальчишки, который все предлагал своего кота ("Полдоллара. Ну, четверть. Четверть - это немного"); потом она задрожала и, чтобы не упасть, схватила меня за руку:
- О господи Иисусе! Какие же мы чужие? Он был мой. Тогда я дал ей слово: я сказал, что вернусь и найду ее кота.
- И позабочусь о нем. Обещаю.
Она улыбнулась, невесело, одними губами.
- А как же я? - спросила она шепотом и опять задрожала. - Мне страшно, милый. Да, теперь страшно. Потому что это может продолжаться без конца. Так и не узнаешь, что твое, пока не потеряешь: Когда на стенку лезешь - это ерунда. Толстая баба - ерунда. А вот во рту у меня так сухо, что, хоть умри, не смогла бы плюнуть.
Она влезла в машину и опустилась на сиденье.
- Извините, водитель. Поехали.

"Помидорчик мистера Томато исчез. Предполагают, что бандиты разделались с сообщницей".
Со временем, однако, газеты сообщили:
"Следы скрывшейся актрисы привели в Рио".
Американские власти, по-видимому, не сделали никаких попыток ее вернуть; газеты эту историю забыли и лишь изредка упоминали о ней в скандальной хронике; только раз она снова вернулась на первые полосы - под рождество, когда Салли Томато умер в тюрьме от сердечного приступа. Прошли месяцы, целая зима, а от Холли ни слова. Владелец дома продал оставшееся от нее имущество: кровать, обитую белым атласом, гобелен и бесценные готические кресла. В квартиру въехал жилец по имени Куэйнтенс Смит, который принимал не менее шумных гостей, чем в свое время Холли; но теперь мадам Спанелла не возражала, она питала к молодому человеку слабость и каждый раз, когда у него появлялся синяк под глазом, приносила ему филе миньон. А весной пришла открытка, нацарапанная карандашом, и вместо подписи на ней стоял помадный поцелуй: "В Бразилии было отвратительно, зато Буэнос-Айрес - блеск. Не Тиффани, но почти. Увивается божественный senor. Любовь? Кажется, да. Пока ищу, где бы поселиться (у сеньора - жена, 7 детей), и пришлю тебе адрес, как только узнаю его сама. Mille tendresses". Но адрес, если он и появился, так и не был прислан, и это меня огорчало - мне о многом хотелось ей написать: я продал два рассказа, прочел, что Троулеры затеяли развод, выехал из старого дома - меня одолели воспоминания. Но главное, мне хотелось рассказать ей о коте. Я выполнил свое обещание: я его нашел. Для этого мне пришлось неделями бродить после работы по улицам испанского Гарлема. Не раз передо мной вдруг мелькал тигровый мех, а потом оказывалось, что это ложная тревога. Но однажды зимой, в холодное солнечное воскресенье, я на него наткнулся. Он сидел среди чистых кружевных занавесок, между цветочных горшков, в окне уютной комнаты, и я спросил себя, какое ему дали имя, - я был уверен, что имя у него теперь есть, что он нашел наконец свое место. И будь то африканская хижина или что-нибудь другое, - надеюсь, что и Холли нашла свое.

С этим рассказом перекликается и реальная история жизни известного кота Гранпа Рекс Аллен (01.02.1964 - 01.04.1998). Он родился в Париже, в возрасте около 6 лет потерялся в Техасе и попал в приют. Оттуда его забрал добрый человек, с которым кот прожил ещё 28 лет. И больше никаких потерь, человек и кот стали друг для друга "праздником, который всегда с тобой". И то обстоятельство, что Гранпа был кастратом, не помешало ему в своё время отметиться в Книге рекордов Гиннесса как кот - долгожитель.

Дремучих противников кастрации трудно переубедить, видимо, из-за отсутствия у них объективных знаний о предмете спора. Вместо знаний у них в голове какая-то труха из всякого рода слухов, предрассудков и собственных измышлений. А дискуссии с зомбями - занятие, действительно, неблагодарное.
Обычно эти ребята ссылаются на инстинкт размножения, пытаются "перелицевать" для кошек свои человеческие повадки. Но ведь инстинкт размножения у животных направлен сугубо на сохранение вида во времени, и никак не на сохранение отдельного индивидуума. А уж люди-то давно наловчились уклоняться от "общественно полезных работ" по улучшению демографической ситуации в России.
Так с чего это домашние кошки и коты у зомбей оказываются крайними?
Но нет у этих пустомель других аргументов, кроме бесконечной словесной шелухи.

Ладно, пусть кому-то приспичило побороться за сохранение подвида домашних кошек.
Но такой знаменосец науки и действовать обязан строго по правилам фелинологии.
А иначе будет считаться не борцом за права кошек, а обычной кустарной заразой.
Так вот, уважаемая Мекошка, а не предложить ли Вашей сестре взамен кастрации её кота другой вариант. Например, обеспечить спорного кота вязками в установленном порядке, с соблюдением баланса интересов кота, кошек и их потомства. Чтобы было "для здоровья полезно", кота надо вязать постоянно, а кошкам предоставлять отпуск минимум на 8 месяцев (декретный + для воспитания котят). То есть, необходим гарем минимум из 8 кошек.
Вам же не составит труда дать сестре рекомендации по отбору кошек-кандидаток как в части генетических тестов, так и в вопросах планирования желаемых окрасов у котят.
Поскольку таковой гарем подлежит полной замене и выводу из разведения каждые два года, Ваша сестра довольно скоро научится самостоятельно выбирать новых кошек.
В конечном итоге хозяйка кота будет торжествовать, ей удалось доказать всем скептикам, что прекрасно можно обойтись и без кастрации. И ежегодной премией будут для неё около 50 идеально выкормленных и воспитанных котят.
Только одно пятнышко вижу я в этой идиллии. Придётся когда-то преподнести сестре пилюлю следующего свойства. Дескать, кот-то не железный всю жизнь горбатиться за идею, и надо бы его тоже выводить из разведения...