Я лежала в больничке на операции в 6 лет, в хирургии на Наговицына. Была зима, мне предлагали выбрать, куда бы я хотела поехать: с родителями в Питер (Ленинград, то бишь) или с тетей в Каменск-Уральский к двоюродным брату и сестре в гости. И вот в тот самый день, когда все разъезжались, я загремела в больничку с дикими болями в животе. Из того, что помню - меня раздели, забрали верхнюю одежду, родителей не пустили, увезли в операционную. Больше всего я боялась, что вся моя одежда потеряется, и мне не в чем будет ехать домой. Помню операционную, помню, как спросили, хочу ли попить и воткнули укол. Проснулась уже в палате. Не привязанная, почему-то совсем одна. Отходняка не было. Было страшно и непонятно, где я. Ну я встала и пошла искать людей. В коридоре тоже никого не было, и только в саааамом конце коридора нашелся врач, который загнал меня обратно в палату.
Из негатива - пугала неизвестность, т.к. я не знала, сколько мне придется тут находиться. Мне каждый день приносили письма от родителей (они их сразу написали пачку, чтобы мне бабушка приносила), но я не умела читать письменные буквы. Было одиноко, но там никто не лежал с родителями. Поэтому одиноко было всем.
А потом я нашла себе подружку - и понеслаааась
Мы играли в "водяного", носились по коридору (со швами-то!), в палате наливали на пол много воды и устраивали "фигурное катание", затыкали раковину и пускали шкурки от апельсинов, как кораблики, так, что залито было все вокруг (ага, потом добавляли еще воды и катались
). Никто нас не контролировал, никто за нами не следил. На уколы ходили по принципу кого отловили в коридоре, тому и воткнули. Швы снимать вот да, чуть больновато было.
Там в больнице, в другом отделении работала подружка у моей бабушки. Ей поручили навещать меня и приглядывать. Но как только она приходила, у меня начиналась такая необъяснимая истерика от тоски, что ей это врачи быстренько запретили делать.
