целый день вертится в голове:

Можно по-разному в мире жить
В горе можно и в радости;
Вовремя есть и вовремя пить,
Вовремя делать гадости..
А можно и так: на рассвете встать
И, помышляя о чуде,
Рукой обнаженной солнце достать
И подарить его людям.
Эдуард Асадов.

Хоть сейчас за тобой в бой,
Хоть сейчас за тобой в глушь.
Предначертано мне судьбой
Верить вздору и верить в чушь.

Без тебя на земле мрак,
Без тебя на земле зной.
Без тебя вся земля - прах.
А тепло ли тебе со мной?

А с тобою в душе май,
А с тобой я дышу весной.
Ты почаще меня обнимай.
Ведь тебе по пути со мной?

автор: Ирина Вагеро

Приду к тебе... Куда б не уходила...
С тобой лишь так уютно и тепло...
И, что б со мною не происходило,
К тебе я возвращаюсь все равно...
В твой мир, где все запутанно и сложно...
Но где есть ТЫ. И, значит, СЧАСТЬЕ там...
И я, забыв про страх и осторожность,
Лечу к тебе, назло всем злым ветрам...
Ты появился. И других не стало
В моей шальной, неправедной судьбе...
Куда б нога моя отныне не ступала,
Дороги все мои ведут к Тебе...
И пусть стеной меж нами километры
Их преодолевать вовсю учусь...
Чтобы когда-то, в дымке предрассветной
Уснуть, прижавшись к твоему плечу...
автор неизвестен

история редактирования

Как у него дела? Сочиняешь повод
И набираешь номер; не так давно вот
Встретились, покатались, поулыбались.
Просто забудь о том, что из пальца в палец
Льется чугун при мысли о нем - и стынет;
Нет ничего: ни дрожи, ни темноты нет
Перед глазами; смейся, смотри на город,
Взглядом не тычься в шею-ключицы-ворот,
Губы-ухмылку-лунки ногтей-ресницы -
Это потом коснется, потом приснится;
Двигайся, говори; будет тихо ёкать
Пульс где-то там, где держишь его под локоть;
Пой; провоцируй; метко остри - но добро.
Слушай, как сердце перерастает ребра,
Тестом срывает крышки, течет в груди,
Если обнять. Пора уже, все, иди.
И вот потом - отхлынуло, завершилось,
Кожа приобретает былой оттенок -
Знай: им ты проверяешь себя на вшивость.
Жизнеспособность. Крепость сердечных стенок.
Ты им себя вытесываешь, как резчик:
Делаешь совершеннее, тоньше, резче;
Он твой пропеллер, двигатель - или дрожжи
Вот потому и нету его дороже;
С ним ты живая женщина, а не голем;
Плачь теперь, заливай его алкоголем,
Бейся, болей, стихами рви - жаркий лоб же,
Ты ведь из глины, он - твой горячий обжиг;
Кайся, лечи ошпаренное нутро.
Чтобы потом - спокойная, как ведро, -
"Здравствуй, я здесь, я жду тебя у метро".
(c) пёрто

история редактирования

Нет, придется все рассказать сначала, и число, и гербовая печать;
видит Бог, я очень давно молчала, но теперь не могу молчать -
этот мальчик в горле сидит как спица, раскаленная докрасна;
либо вымереть, либоспиться, либо гребаная весна.
Первый начал, заговорил и замер, я еще Вас увижу здесь?
И с тех пор я бледный безумный спамер, рифмоплетствующая взвесь,
одержимый заяц, любой эпитет про лисицу и виноград
- и теперь он да, меня часто видит и, по правде, уже не рад.
Нет, нигде мне так не бывает сладко, так спокойно, так горячо -
я большой измученный кит-касатка, лбом упавший ему в плечо.
Я большой и жадный осиный улей, и наверно, дни мои сочтены,
так как в мире нет ничего сутулей и прекрасней его спины
за высокой стойкой, ребром бокала, перед монитором белее льда.
Лучше б я, конечно, не привыкала, но уже не денешься никуда.
Все, поставь на паузу, Мефистофель. Пусть вот так и будет в моем мирке.
Этот старый джаз, ироничный профиль, сигарета в одной руке.
Нету касс, а то продала бы душу за такого юношу, до гроша.
Но я грустный двоечник, пью и трушу, немила, несносна, нехороша.
Сколько было жутких стихийных бедствий, вот таких, ехидных и молодых,
ну а этот, ясно - щелбан небесный, просто божий удар поддых.
Милый друг, - улыбчивый, нетверёзый и чудесный, не в этом суть -
о тебе никак не выходит прозой. Так что, братец, не обессудь.
(с) тоже пёрто.

история редактирования

Я сегодня такая странная,
Даже счастлива в одиночестве...
Кофта мятая, носки рваные
И никто не зовёт по отчеству.
Я сегодня такая домашняя -
Волосы заплела косичкою,
Лицо заспано, не накрашено...
Наблюдаю в окно за птичками.
Планы на день - совсем не сложные:
Тёплый плед, пара дисков с фильмами,
Растворимый какао с мороженным,
В ванной час с пузырями мыльными...
А вчера я была успешною -
Платье строгое, губы алые.
Принимала решенья поспешные,
Только внешне ничуть не усталая...
Ну а завтра решусь побыть глупою
И оденусь как-то немыслимо,
Озорной всех улыбкой запутаю,
Собью с толка безумными мыслями...
Ты люби меня только по-прежнему,
Ты люби меня - ту, настоящую,
Что не спрячешь под яркой одеждою -
В груди сердце тихонько стучащее...

автор: Евгения Весенняя

Погляди: моя реальность в петлях держится так хлипко -
Рухнет. Обхвачу колени, как поджатое шасси.
Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка.
Не проси об этом счастье, ради Бога, не проси.

Дышишь мерно, пишешь мирно, всё пройдет, а ты боялась,
Скоро снова будет утро, птичка вон уже поёт;
А внутри скулит и воет обессилевшая ярость,
Коготком срывая мясо, словно маленький койот;

Словно мы и вовсе снились, не сбылись, не состоялись -
Ты усталый дальнобойщик, задремавший за рулём;
Словно в черепной коробке бдит угрюмый постоялец:
Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королём.

Слушай, нам же приходилось вместе хохотать до колик,
Ты же был, тебя предъявят, если спросит контролёр?
Я тебя таскаю в венах, как похмельный тебяголик,
Всё ещё таскаю в венах. Осторожней, мой соколик
У меня к тебе, как видишь, истерический фольклор.

Из внушительного списка саркастических отмазок
И увещеваний - больше не канает ничего.
Я грызу сухие губы, словно Митя Карамазов,
От участливых вопросов приходя в неистовство.

Ведь дыра же между ребёр - ни задраить, ни заштопать.
Ласки ваши бьют навылет, молодцы-богатыри.
Тушь подмешивает в слёзы злую угольную копоть.
Если так черно снаружи - представляешь, что внутри.

Мальчик, дальше, здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ.
Но я вижу - ты смеёшься, эти взоры - два луча.
Ты уйдёшь, когда наешься. Доломаешь. Обескровишь.
Сердце, словно медвежонка,
За собою
Волоча.

мы-свободные, осторожные, подбираем пароли сложные,
мы скрываем улыбки детские,сочиняем причины веские,

для того, что б звонить по случаю, после проволку вить колючюю,
и ночами читать отчаянно, что вчера сочинила нечаянно.

и молчать, что б никто не понял, что душе не найти покоя,
что прохожий в такой же куртке заставляет рыдать в переулке.

чтоб никто никогда не видел-как проснувшись, не в лучшем виде,
и пролив по столу эспрессо,ты садишься в большое кресло,

опустив от бессилья руки, замечаешь-затихли звуки.
завернувшись в тепло одеяла, признаешься,что просто устала.

и какой-то безвкусный завтрак, и по кухне ментола запах
выдыхая, начнешь сначала, позвонив и сказав, что скучала.

этот мир подлежит расстрелу, и мурашки бегут по телу.
ничего не бывает дороже, чем услышать из трубки: я тоже.

автор: Катя Савельева, авторская пунктуация сохранена)

Три девицы вечерком

Собрались к подруге в дом:
Полистали каталог,
Колу пили, коньячок.
Разомлели, размечтались,
Потихоньку разболтались

Говорит одна девица:
Кабы встретила я принца,
Я б ему за все дела
Пацанёнка родила!
Но сначала – шубу, тачку,
Ну, и на Рублёвке дачку!

Ей подруга отвечала:
Точно с дуба ты упала!
Нынче принцы не в чести,
Надо «папика» пасти!
Чтоб «бобёр» был с сединой,
Холостой чтоб иль вдовой,
Чтобы банк держал солидный,
Чтобы вхож был в клуб элитный!
Если б мне попал такой
Закатила б пир горой!
Чтобы вечером жена,
А на утро уж вдова!
Встала третия девица: -
Так девчата, не годится!
И не будет в жизни проку
Без любви, а по расчёту!
Пусть не принц кровей элитных,
Да и не «бобёр» солидный!
Лишь бы верил и любил
И семьёю дорожил!
Две подруги хохотали,
Третью дуррой называли.
Посидели, посмеялись
Ну, и до поры расстались.

Минуло лет пять с тех пор,
Как прошёл тот разговор.
И по щучьему веленью
Иль судьбы благоволенью
Вновь подруги повстречались,
Ну, и поболтать остались.
Молвит первая девица: -
Захотела, дура, принца!
Есть и шуба, есть и тачка,
Есть и на Рублёвке дачка.
Только я на дачке той
Словно в клеткой золотой!
Ни друзей и ни подруг,
Толпа охранников вокруг!
Маюсь скукой день-деньской
В этой клетке золотой!
Да-а-а, - вторая отвечала, -
Кабы я когда-то знала,
Что страшней всего на свете
Быть за жизнь «бобра» в ответе!
Обещал мне горы злата
И подсунул два контракта,
По которым верь не верь
Голой вылечу за дверь!
И теперь хоть волком вой
Не дай Бог мне стать вдовой!
Третья молвила девица: -
Да, не сладко вам, сестрицы!
Мой Мишаня не такой
Работящий и простой.
У людей в большом почёте,
Сын у нас растёт и доча.
В доме мы живём своём
И дела ведём вдвоём!
Вот он, лёгкий на помине
Вместе с доченькой с сыном.
Ну, подруги, мне пора!
Вам, ни пуха, ни пера!
Мужу руку подала,
Сына с дочкой обняла,
Села в белый «Мерседес»,
Тут и сказочке конец!
Сказка – ложь, да в ней намёк,
Юным отпрыскам урок!
Вам напомним вновь и вновь:
СЧАСТЬЕ ТАМ, ГДЕ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ

история редактирования

Вы наденьте её одежду
И пройдите её дорогой:
Ощутите её надежды,
Как она полюбите Бога:

Вы поплачьте её слезами:
Боль её испытав, хоть малость:
Проживите её мечтами
И примерьте её усталость:

Вы предательства испытайте,
Что, рыдая, она прощала:
Как она, за других страдайте,
Доверяя опять сначала:

Её душу себе поставьте
И прочувствуйте как не просто
Всё в неё пропускать, представьте:
И услышьте, что шепчут звёзды:

Как она, этот мир любите
И за счастье и за страданье:
А потом уж её судите,
Если будет ещё желанье:

Ирина Самарина

РОМАНС

И это озеро, и старый зимний сад,
И этот зал с резными зеркалами,
И эти тени на стене,
И это золото в огне
Всё дышит Вами, всё дышит Вами.

Я Вас прошу: < Не уходите, Боже мой,
Какие могут между нами быть сомненья?>
Оставив только мне взамен,
Улыбки Вашей сладкий плен
И сновиденья, и сновиденья.

Мой нежный ангел, Вы разбили мой покой,
Похитив сердце одинокого поэта.
И снова вижу образ Ваш,
И этот утренний пейзаж
В лучах рассвета, в лучах рассвета.

автор: Вероника Резвых

Здравствуй, любимый, здравствуй, не любящий,
Здравствуй, забывчивый: незабываемый:
Ты не жених мне, ни бывший, ни будущий:
С сердцем не греющим, мной согреваемый:

Здравствуй, обласканный мной, не ласкающий,
Здравствуй, ревнуемый мной, не ревнующий,
Крылья сломавший мне, сам не летающий,
Вечно холодный, вечно волнующий:

Здравствуй, обидевший, мной не обиженный,
Сам беспечальный, вечно печалящий,
Здравствуй, чарующий, к тайне приближенный,
Неуязвимый, болезненно жалящий:

Здравствуй, от скуки на боль обрекающий,
Боль повторяющий, неповторимый:
Мной незабвенный, меня забывающий,
Здравствуй, не любящий, здравствуй, любимый:

автор: Броницкая Владислава

Вы полюбите меня. Но не сразу.
Вы полюбите меня скрытоглазо.
Вы полюбите меня вздрогом тела
Будто птица к вам в окно залетела.
Вы полюбите меня - чистым, грязным
Вы полюбите меня - хоть заразным.
Вы полюбите меня знаменитым
Вы полюбите меня в кровь избитым.
Вы полюбите меня старым, стертым
Вы полюбите меня - даже мертвым.
Вы полюбите меня?! Где ваш разум?
Вы разлюбите меня. Но не сразу.

Автор: Евгений Евтушенко

Вадим Сергеевич Шефнер
НЕПРЕРЫВНОСТЬ

Смерть не так уж страшна и зловеща.
Окончательной гибели нет:
Все явленья, и люди, и вещи
Оставляют незыблемый след.

Распадаясь на микрочастицы,
Жизнь минувшая не умерла, -
И когда-то умершие птицы
Пролетают сквозь наши тела.

Мчатся древние лошади в мыле
По асфальту ночных автострад,
И деревья, что срублены были,
Над твоим изголовьем шумят.

Мир пронизан минувшим. Он вечен,
С каждым днем он богаче стократ.
В нем живут наши давние встречи,
И погасшие звезды горят.

история редактирования

Одно из самых его известных и цитируемых стихотворений:

Миг

Не привыкайте к чудесам -
Дивитесь им, дивитесь!
Не привыкайте к небесам,
Глазами к ним тянитесь.

Приглядывайтесь к облакам,
Прислушивайтесь к птицам,
Прикладывайтесь к родникам,
Ничто не повторится.

За мигом миг, за шагом шаг
Впадайте в изумленье.
Все будет так - и все не так
Через одно мгновенье.

(с) В.Шефнер

история редактирования

У неё внутри звенят золотые гаечки, гомонят бубенчики, шепчутся шестерёнки.
К девяти утра в палату приходит нянечка, начинает мыть полы и менять пелёнки.
Из-за двери тянет хлоркой, тоской и плесенью; надо ждать, глотать лекарства, считать тик-таки.
А настанет вечер - спустится с неба лесенка, и по ней поскачут львы, козероги, раки.
Дили-динь-динь-дон - ступеньки поют под лапами, голубой телёнок тычется влажным носом...
А врачи кололи руки, светили лампами, подарили куклу (у куклы такие косы,
как у мамы), врали: мамочка стала ангелом и теперь живёт на самой пушистой тучке.
А она на всякий случай кивала - мало ли? - и смеялась: трудно, что ли, соврать получше?
В циферблате солнца зреют минуты-семечки. Бубенцы в груди лишились последних звуков.
Часовщик, кряхтя, встает со своей скамеечки, близоруко щурясь, тянется острой штукой,
улыбаясь, гладит стрелки - щекотно, весело: рядом с ним крылатый кто-то выводит гаммы:

Ей сегодня можно будет взбежать по лесенке и пройтись по тучкам: вдруг там и вправду мама?

Анна Ташлай

Хочется счастья. Не знаю, какого.
Обычного.
Сильного, нежного, умного, разного.
Личного.
Теплой щеки твоей утренней колкой
небритости.
Светлой улыбки и взгляда родного
открытости.
Хочется счастья в любви. Сумасшедшей
взаимности.
Ежесекундной, как воздуха,
необходимости
голоса, жеста. Уверенности,
понимания.

В общем, довольно смешное такое
желание...

Анна Ташлай

Неразлюбившие жестоки,
А непростившие циничны.
Мы невозможно одиноки
и так же страшно безразличны.
Опять молчим о жизни личной
А впрочем, некому и слушать.
В руке табличка - "все отлично!"
И чек за проданную душу...
Непережившие утрату
Порой совсем невыносимы.
Мы каждый день спешим куда-то,
А жизнь идёт. Проходит мимо.
И понемногу сбившись в стаи,
Быть может, чуть сильнее стали.
Но не живя, а выживая,
Бросаем так, как нас бросали.
Уходим, чтоб не возвращали,
Не задержавшись на пороге,
Бредем в неведомые дали,
Но снова по чужой дороге.
Так проще: много не теряя,
Мы только ищем, ищем, ищем...
Быть может, кто-то где-то знает,
Как жить таким... неразлюбившим?

Анна Ташлай

Надо посуду вымыть, а тянет разбить.
Это отчаянье, Господи, а не лень.
Как это трудно, Господи, - век любить.
Каждое утро, Господи, каждый день.

Был сквозь окно замерзшее виден рай,
тусклым моченым яблоком манила зима.
Как я тогда просила: "Господи, дай!"
- На, - отвечал, - только будешь нести сама.

Анна Ташлай

Просыпаешься утром и думаешь: буду
хорошей!
Буду всем улыбаться, любовь и тепло
излучать,
Буду корм выносить для бездомных собачек
и кошек,
А в критических случаях - думать и мудро
молчать.
Убеждаешь себя: мол, отныне не буду
метаться,
Обижаться, кокетничать, злиться, ругаться,
вопить,
Буду делать зарядку и день начинать с
медитаций,
Минералкой лечиться и деньги на отпуск
копить:
:Упадешь, обессилев, зароешься сладко в
подушку,
Проведенному дню, как обычно, подводишь
итог:
Двадцать восемь обид (две - смертельных) и
ссора с подружкой,
Пять значительных вздохов и три
демонстрации ног.
Восемнадцать ехидств, тридцать шесть
шепоточков вдогонку,
Девять сплетен, три кофе (которых не стоило
пить),
Семь бессмысленных трат, двести пять
замечаний ребенку,
И одно (но большое!) желанье кого-то убить.
Засыпаешь и думаешь: завтра: конечно:
хорошей:
Застилают сознание рваные сны-облака.
Где-то в сердце скребут коготки голодающих
кошек...
Ничего, ничего: не забыть бы купить
молока.

автор: Мария Дубиковская

Ты вспомни тот вечер,
Огнями усыпанный дом,
Ты,обнял и вздрогнул...
И думал...
Что власть приобрёл,
Прости меня-милый,
Но я не любила,
Ведь мы не любили вдвоём,
Мне просто хотелось,
Прости мою смелость,
Побольше узнать обо всём,
Узнать и услышать,что в книжках не пишут,
Какие бывают слова?
Обычны ли ласки,похожи ль на сказки?
Кружится,ль от них голова?
Спасибо,мой милый,за ласку и силу!
За то,что в неравном бою,
Чего я боялась,того не случилось!!!!!!!!!!!!!
За это СПАСИБО ТЕБЕ!!!

Эти стихи пронесла через много лет. Спасибо,Андрей!

Словами тяжко - получится не любыми.
Мне страшно нужно, чтобы меня любили.
Не чтобы рыдали, мучались и страдали,
А чтобы где-то пели и где-то ждали.
Не чтобы, меня кляня, из окон бросались,
Не чтобы писали, а чтобы со мной спасались
От страшного сна, от горести и от боли,
От ссоры с собою, от чьей-то чужой любови.
Я слабых утешу, бальзам нацежу ранимым,
Мне страшно нужно, чтобы меня хранили,
Хвалили за дело, ругали бы за обновки,
Чтоб рядом со мной стояли на остановке,
Не чтобы бледнели, видя меня не с теми,
Не чтобы в постели, ведь я же не о постели,
Не чтобы меня пластали на покрывале,
А чтобы со мною яблоки воровали.
Храни меня славный бог от любой печали
Мне страшно нужно, чтобы меня встречали
С работы, чтоб на ночь ласково целовали,
Чтоб рано утром дверь за мной закрывали.
Я вряд ли стану лучше, исправлю что-то,
Я вряд ли буду готовить, стирать и штопать,
Я буду бояться мышей, темноты и крови,
Но если нас поймают, то я прикрою.
Господь придумал летать воробью, оленю
Придумал бежать, огню - пожирать поленья,
Сосне - расти, вцепляясь корнями в землю,
Змее - ползти, хвостом раздвигая зелень.
Меня - хорошими снами служить твоими,
Хранить твое имя, красивое твое имя.
Я знаю это, не знаю только, зачем мне
Такое простое это предназначенье.
Я выйду из дома, руки в карманы суну,
Мороз рисует на лужах смешной рисунок.
Распахнуто утро створками голубыми
И мне так нужно, чтобы меня любили.

Аля Кудряшева

расплывчато, но актуально)

Как важно вовремя расстаться -
До первой крови, до поджога,
До утонченных провокаций
И унизительных предлогов....

Как важно вовремя услышать
Фальшивый звук в любимой сказке,
Не сделать пройденное - лишним
И обретенное - напрасным....

Как трудно вовремя расстаться,
Когда ты врезан, впаян, ввинчен:
Когда вчерашние объятья
Закостенели жестким клинчем....

Бесстрастный сейф с забытым кодом:
И больше не за что бороться,
А пресный опыт несвободы
Рядится в серое банкротство....

Я в шлейфе смолкнувших вибраций,
Я где-то там... - на полпути:
От невозможности остаться
До невозможности уйти...

Наталья Лукьянова

Зинаида Гиппиус (с)

Страшное, грубое, липкое, грязное,
Жестко тупое, всегда безобразное,
Медленно рвущее, мелко-нечестное,
Скользкое, стыдное, низкое, тесное,
Явно-довольное, тайно-блудливое,
Плоско-смешное и тошно-трусливое,
Вязко, болотно и тинно застойное,
Жизни и смерти равно недостойное,
Рабское, хамское, гнойное, черное,
Изредка серое, в сером упорное,
Вечно лежачее, дьявольски косное,
Глупое, сохлое, сонное, злостное,
Трупно-холодное, жалко-ничтожное,
Непереносное, ложное, ложное!
Но жалоб не надо. Что радости в плаче?
Мы знаем, мы знаем: все будет иначе.

Он убегал… В него стреляли люди…
Проваливаясь лапой в рыхлый снег,
Волк твёрдо знал: спасения не будет
И зверя нет страшней, чем человек.

А в этот миг за сотни километров,
Был в исполнении ужасный приговор:
Девчонка малолетняя там где-то
Уже четвёртый делала аборт.

Малыш кричал, но крик никто не слушал.
Он звал на помощь: «Мамочка, постой!!!
Ты дай мне шанс, чтобы тебе быть нужным!
Дай мне возможность жить! Ведь я живой!!!»

А волк бежал… Собаки глотку рвали…
Кричали люди пьяные в лесу
Его уже почти совсем догнали,
Волк вскинул морду и смахнул слезу…

Малыш кричал, слезами заливаясь,
Как страшно, не родившись, умереть!
И от железки спрятаться пытаясь,
Мечтал в глаза он маме посмотреть.

Вот только «маме» этого не нужно —
Не модно стало, видите ль, рожать!
Она на глупость тратит свою душу,
Своих детей «не в падлу» убивать.

А волк упал без сил… Так было надо —
Он от волчицы варваров увёл —
Одна она с волчатами осталась,
Когда он на себя взял приговор…

Собаки рвали в клочья его тело,
Но только душу волчью не порвать!
Душа его счастливой мчалась в небо —
Ради детей есть смысл умирать!!

И кто, скажите, зверь на самом деле?
И почему противен этот век?
А просто человечнее нас звери,
И зверя нет страшней, чем человек!

(Стихи не мои)

как открывается вдруг горная гряда,
разгадка, скважина; все доводы поправ, ты
возник и оказался больше правды -
необходимый, словно был всегда.

ты область, где кончаются слова.
ты детство, что впотьмах навстречу вышло:
клеёнка, салки, давленая вишня,
щекотка, манка, мятая трава.

стоишь, бесспорен, заспан и влюблён,
и смотришь так, что радостно и страшно -
как жить под взглядом, где такая яшма,
крапива, малахит, кукушкин лён.

я не умею этой прямоты
и точной нежности, пугающей у зрячих,
и я сую тебе в ладони - прячь их -
пакеты, страхи, глупости, цветы;

привет! ты пахнешь берегом реки,
подлунным, летним, в молодой осоке;
условия, экзамены и сроки
друг другу ставят только дураки,
а мы четыре жадные руки,
нашедшие назначенные строки.

(с) спёрто.

quote:

---

Димoн

---

Полозкова. Верочка балдею от неё. Недавно прочитала, что её называют современным Бродским.

кто нас сделал такими тяжелыми, даже плачется чем-то твёрдым,
словно длинные грифы замкнуло одним аккордом,
словно умер в пути и едешь, и едешь мёртвым,
не смыкаешь очей

отсоединили контакт, и огонь, что был зрим и вещен
и пронизывал кровь, пейзажи, детей и женщин,
разложился на циклы пикселей, знаков, трещин,
а совсем не лучей

эта боль так стара, что определяет мимику, взгляд и почерк,
ледяным металлическим наливается возле почек,
и кто там вокруг ни бегает, ни хлопочет -
ты повсюду ничей(с)

И катись бутылкой по автостраде,
Оглушенной, пластиковой, простой.
Посидели час, разошлись не глядя,
Никаких "останься" или "постой";
У меня ночной, пятьдесят шестой.
Подвези меня до вокзала, дядя,
Ты же едешь совсем пустой.

То, к чему труднее всего привыкнуть -
Я одна, как смертник или рыбак.
Я однее тех, кто лежит, застигнут
Холодом на улице: я слабак.
Я одней всех пьяниц и всех собак.
Ты умеешь так безнадежно хмыкнуть,
Что, похоже, дело мое табак.

Я бы не уходила. Я бы сидела, терла
Ободок стакана или кольцо
И глядела в шею, ключицу, горло,
Ворот майки - но не в лицо.
Вот бы разом выдохнуть эти сверла -
Сто одно проклятое сверлецо

С карандашный грифель, язык кинжала
(желобок на лезвии - как игла),
Чтобы я счастливая побежала,
Как он довезет меня до угла,
А не глухота, тошнота и мгла.
Страшно хочется, чтоб она тебя обожала,
Баловала и берегла.

И напомни мне, чтоб я больше не приезжала.
Чтобы я действительно не смогла.

А самое прекрасное- вот:
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад
Изысканный бродит(с)

история редактирования

ОНА:
Когда мне будет восемьдесят пять,
Когда начну я тапочки терять,
В бульоне размягчать кусочки хлеба,
Вязать излишне длинные шарфы,
Ходить, держась за стены и шкафы,
И долго-долго вглядываться в небо,
Когда все женское, что мне сейчас дано,
Истратится, и станет все равно -
Уснуть, проснуться или не проснуться,
Из виданного на своем веку
Я бережно твой образ извлеку,
И чуть заметно губы улыбнутся...

ОН :
Когда мне будет восемьдесят пять,
по дому буду твои тапочки искать.
Ворчать на то, что трудно мне сгибаться,
Носить какие-то нелепые шарфы
Из тех, что для меня связала ты.
А утром просыпаясь до рассвета,
Прислушаюсь к дыханью твоему
Вдруг улыбнусь и тихо обниму.
Когда мне будет восемьдесят пять,
С тебя пылинки буду я сдувать,
Твои седые букли поправлять
И взявшись за руки по скверику гулять.
И нам не страшно будет умирать,
Когда нам будет восемьдесят пять.

Суть не в том, чтоб не лезть под поезд или знак "Не влезай - убьет". Просто ты ведь не Нео - то есть, не вопи потом, как койот. Жизнь не в жизнь без адреналина, тока, экшена, аж свербит - значит, будет кроваво, длинно, глазки вылезут из орбит. Дух захватывало, прохладца прошибала - в такой связи, раз приспичило покататься, теперь санки свои вози. Без кишок на клавиатуру и истерик по смс - да, осознанно или сдуру, ты за этим туда и лез.

Ты за этим к нему и льнула, привыкала, ждала из мглы - чтоб ходить сейчас тупо, снуло, и башкой собирать углы. Ты затем с ним и говорила, и делила постель одну - чтобы вцепляться теперь в перила так, как будто идешь ко дну. Ты еще одна самка; особь; так чего поднимаешь вой? Он еще один верный способ остро чуять себя живой.

Тебя что, не предупреждали, что потом тошнота и дрожь? Мы ж такие видали дали, что не очень-то и дойдешь. Мы такие видали виды, что аж скручивало в груди; ну какие теперь обиды, когда все уже позади. Это матч; среди кандидаток были хищницы еще те - и слетели; а с ним всегда так - со щитом или на щите.

Тебе дали им надышаться; кислородная маска тьмы, слов, парфюма, простого шанса, что какое-то будет "мы", блюза, осени, смеха, пиццы на Садовой, вина, такси, - дай откашляться, Бог, отпиться, иже еси на небеси, - тебя гладили, воскрешая, вынимая из катастроф, в тебе жили, опустошая, дров подкидывая и строф; маски нет. Чем не хороша я, ну ответь же мне, Боже мой, - только ты ведь уже большая, не пора ли дышать самой.

Бог растащит по сторонам нас; изолирует, рассадив. Отношения как анамнез, возвращенья - как рецидив.

Что тебе остается? С полки взять пинцетик; сядь, извлеки эти стеклышки все, осколки, блики, отклики, угольки. Разгрызи эту горечь с кофе, до молекулок, до частиц - он сидит, повернувшись в профиль, держит солнце между ресниц. Он звонит, у него тяжелый день - щетину свою скребя: "я нашел у скамейки желудь, вот, и кстати люблю тебя". Эти песенки, "вот теперь уж я весь твой", "ну ты там держись".

Все сокровища. Не поверишь, но их хватит тебе на жизнь.
(с) пёрто всё оттуда же

Он шел по улице и тихо плакал.
Облезлый, одноухий, и с больною лапой.
Повисший хвост, несчастные глаза,
А в них жемчужинкой дрожит слеза.
Его никто вокруг не замечал,
А если и заметил, то ворчал,
А мог еще и палкой замахнуться.
Он убегал, когда мог увернуться.
Он с грустью думал:”Я такой урод.
Ну кто такого жить к себе возьмет».
Так шел он, шел по краешку дороги.
И вдруг перед собой увидел ноги.
Огромные такие две ноги,
Обутые в большие сапоги.
В смертельном страхе он закрыл глаза,
А человек нагнулся и сказал:
«Красавец-то, какой!
А ухо! Взгляд! Пойдешь со мной?
Я буду очень рад.
Принцессу и дворец не обещаю,
А молочком с сосиской угощаю».
Нагнулся, протянул к нему ладошку.
Он первый раз держал в ладошках кошку.
Взглянул на небо, думал, дождь закапал.
А это кот в руках от счастья плакал.

Автор-Ольга Николаева

Оптимисты тоже грустят,
правда, как-то иначе, по-своему.
Когда листья с деревьев летят,
они тоже льют слёзы солёные...

Оптимистам дана печаль,
но особенная - иная.
И на каждом стоит печать,
и у каждого доля лихая...

Оптимисты не так уж просты
и смеются, пусть плакать охота,
пусть сирени цветут кусты,
пусть ракетой мелькают годы...

Оптимисты не верят в любовь,
ни во что оптимисты не верят.
У них просто горячая кровь,
просто надо же что-то делать!?

Оптимисты очень больны,
потому что душа не корыто,
потому что им в души плюют,
от того они часто разбиты...

Оптимисты страдают слегка,
от обид и ужасной мигрени,
Им бы плюнуть, да в небо сигать!
Им бы плюнуть, да пива с пеной!

Оптимисты вам всё простят,
Скажут: "Брат, да ну с кем не бывает..."
Только знай, оптимисты грустят!
Так, как будто бы что-то знают...

И когда сухарями хрустя,
ты их встретишь с лицом довольным,
то запомни - они грустят!
Правда как-то иначе, по-своему...(с)

ШИПОВНИК

И мальчиком, и дядечкой - нельзя:
кусаю губы, потому что знаю,
что - вот она! - не первая весна
и не последняя: а так, очередная:

Я - сбрасываю кожу, как змея,
я - как крапива, прожигаю платье,
но то, что щас шипит в твоих объятьях,
кричит и жжется - разве это я?

Нет, в том шиповнике, что цвёл до издыханья,
до черноты, до угля - у забора
я до сих пор стою как тот невзрачный мальчик
за пять минут - до счастья и позора.

Ну что ж поделать, если не совпавший
ни там, ни здесь - со мной, по крайней мере -
ты пах моей щекой, моей мужской рубашкой
ещё до всех моих стихотворений.

- За всё про всё одна лишь просьба есть:
за то, что мы не были и не будем -
люби меня таким, каким я есть,
таким-каким-я-нет - меня другие любят.

:Я не надеюсь, ни с одним из вас
ни там, ни здесь совпасть, - но в это лето
мне кажется, что кто-то любит нас,
имперских, взрослых, солнечных, раздетых.

Из душного цветочного огня
он нас прижмёт к себе, а мы - ему ответим:
Ещё я знаю, что на целом свете,
уже лет десять, больше нет тебя.

Дмитрий Воденников