Похоже, Хрущев до сих пор прав.
quote:
Originally posted by ZGFibW:
История не знала и не знает за пределами УР словосочетаний удмуртская изба, известно много веков только северусская изба, русская изба
так-то понятия русская изба, северорусская изба и т.д. - это этнографические термины, обозначающие определенный тип жилища, независимо от этнической принадлежности. Название же такое закрепилось по вполне понятной причине - русские самое многочисленное население центра и севера России.
quote:
Originally posted by ZGFibW:
Изба - русский срубный жилой дом (преимущественно сельский, до XVII-XVIII вв. - и городской), в узком смысле - отапливаемое помещение (древнерусская "истьба", "истобка", упоминается в летописях с X в.).
Происходит от праслав. *jьstъba, от кот. в числе прочего произошли: др.-русск. истъба <дом, баня> (истобка, Пов. врем. лет), церк.-слав. истъба σκηνή (Ио. Экзарх), русск. изба, укр. iзба́, болг. и́зба <землянка, хижина>, сербохорв. ѝзба <комната, погреб>, словенск. ȋzba, jìspa, jspà <комната>, jеsрíса, др.-чешск. jistba, jizdba, чешск. jizbа <комната>, словацк. izbа <комната>, польск. izba, źbа <комната, палата>, в.-луж. jstwa, stwa, н.-луж. šра, śра, полаб. jázba. Объяснение из *ис-топка от топи́ть, истопи́ть, судя по остальным слав. формам, всего лишь народн. этимология. Праслав. *jьstъba считается заимств. из герм. *stubа (др.-в.-нем. stubа <теплое помещение, баня>, др.-исл. stofa, stufа <баня с печью> ) или из ром. *ехtūfа (франц. étuve, ит. stufа <баня> ). Принимая во внимание герм. краткое u, можно считать объяснение из др.-в.-нем. более правдоподобным, чем из ром. (где ū долгое). Ром. слова рассматриваются как производные от народнолат. eхtūfāre <парить>. Если принять ром. происхождение, то станет понятным jь- в слав. слове, но тогда представится необычным ъ. Без допущения ром. влияния нельзя объяснить слав. i. Др.-русск. истьба (Новгор. I летоп.) объясняют влиянием предшествующего и. Латышск. istaba <комната, дом, жилище>, istuba, ustaba, ustubа заимств. из др.-русск.
quote:
Originally posted by ZGFibW:
угощали русским национальным блюдом "табани"
так-то в удмуртском есть специальное слово, заимствованное из русского языка и сохранившее первоначальное звучание названия этого русского блюда - мильым < млин (позже в русском млин > блин). Табань < таба "сковородка" < татарск. + нянь "хлеб" (очень древнее иранское заимствование, когда еще тюркских народов не было в Европе и предки удмуртов в районе современного татарстана граничили с ираноязычным населением).
quote:
Originally posted by ZGFibW:
А это министр культуры, научил как готовить удмуртское национальное блюдо (за пределами УР которое все знают как татарское) и спел песню.
Таки он сразу сказал, что это татарское блюдо, которое распространено и среди удмуртов Алнашского района)
quote:
Originally posted by Толки:
появления среди широких слоев провинциального чиновничества и образованных слоев региона ощущения <бремени белого человека>, необходимости несения <знамени цивилизации> среди нерусских народов
Таки "бремя белого человека" отягощало и сознание европейцев, полагавших еще в 19 в., что за пределами городов живут "дикари". Пардон за огромный репост)))
Просоветские и либеральные авторы любят расписывать ужасы жизни в русской деревне, при этом по умолчанию считается, что в сельской местности других стран жили иначе. <В то время, как русские баре заставляли крепостных крестьянок кормить щенков борзых своим молоком, французские крестьяне переводили Овидия в перерывах между работами и ездили на шоппинг в Милан>. Чтобы ликвидировать эту фигуру умолчания (<Понятно же, что там Европа! Цивилизация! Без ужасов кровавого царизма!> ), мы специально перевели главу из известного труда с говорящим названием Peasants into Frenchmen: The Modernization of Rural France, 1870-1914, который вы целиком можете приобрести в английской версии на Амазоне. Итак:
750401
<Нет нужды ехать в Америку для того, чтобы увидеть дикарей>, - размышлял парижанин в 1840-х, проезжая по сельской местности Бургундии. <Вот они, краснокожие Фенимора Купера>, - сообщает нам Бальзак в своём романе <Крестьяне> 1844 года. В действительности существует достаточно свидетельств, говорящих о том, что обширные территории Франции XIX века были заселены дикарями. Луи Шевалье (Louis Chevalier) показал нам, как подобный ярлык, рабочий класс - опасный класс (classe laborieuse, classe dangereuse), прикрепился к городской бедноте где-то в середине века. Однако его легко можно было применить, причём на более продолжительном временном отрезке, к части сельского населения - такого же странного и малознакомого и так же много работавшего, хотя и представлявшего меньшую опасность в силу своей высокого рассредоточения.
Не слишком углубляясь в прошлое: в 1831 году префект департамента Арьеж описывал живших в пиренейских долинах людей дикими и <жестокими, как водящиеся здесь медведи>. В 1840 году офицер штаба сухопутных войск обнаружил Морвана из Фура, <издающего настолько дикие вопли, что они походили на звуки, издаваемые животными>. Чиновники и солдаты - кто ещё осмелился бы податься в дикие части сельской местности, особенно в затерянные земли к югу от Луары? В 1843 году пехотный батальон, пересекавший болотистый департамент Ланды к северо-востоку от города Дакс, обнаружил ещё больше бедных, отсталых, буйных дикарей. Весь регион был диким: пустоши, болота, трясины, вересковые заросли. В 1832 году, когда Жорж Эже́н Осма́н (Georges-Eugène Haussmann), позднее ставший бароном, посетил муниципалитет Уёль на юго-западе департамента Ло и Гаронна, то не обнаружил там дорог и каких-либо ориентиров, а сопровождавший его дорожно-строительный инспектор был вынужден ориентироваться по компасу. Вокруг были лишь неглубокие болота (petites landes); на территории департамента Ланды, как говорилось в одной поговорке, пересекающей болото птице приходилось нести свою еду с собой. До 1857 года, когда высадка сосновых насаждений возвестила о наступлении новой эпохи (но пока что лишь только о её проблесках), имеющиеся ссылки на изобиловавшую дикость могли подразумевать описание не только ландшафта, но и условий для жизни, и самого населения. Пилигримы, совершавшие паломничество в Сантьяго-де-Компостела (Santiago de Compostela - город, в котором расположен Сантьягский собор - крупнейший центр паломничества - прим. пер.) боялись пересекать эти земли, так как там не было <ни хлеба, ни вина, ни рыбы, ни питья>. Воистину, даже Тэн (Hippolyte Taine) объявил, что этим землям он предпочёл бы пустыню. Когда Эдуард Фере (Édouard Féret) опубликовал свои массивные <Общие статистические данные по департаменту Жиронд> (Statistique generale du departement de la Gironde) в 1874 году, осушение болот региона Медок было ещё свежо в памяти, а многие жители Бордо помнили лихорадки и стоячие водоёмы, давшие региону его оригинальное название - in medio aquae (посреди воды - лат., прим. пер.). Что касается огромных торфяников к югу от Бордо, то они до сих пор оставались такими же дикими, распространявшими пеллагру и лихорадку среди населения, такого же дикого, как и его окружение.
Пространство от Бордо до Байонны представляло собой дикую местность. Нетронутость природы сохранялась и на землях от острова Йе, находящегося недалеко от Атлантического побережья, до департамента Дром на востоке, где в 1857 году один полковник выразил надежду, что строительство железной дороги здесь будет способствовать улучшению доли <тех, кто, в отличие от своих собратьев, живёт укладом двух- или трёхвековой давности> и уничтожит <дикие инстинкты, порождённые изоляцией и отчаянием>. Горожане города Тюль называли крестьян порочными (peccata), а священник департамента Коррез, выходец из простолюдинов этой же префектуры, но сосланный в сельский приход, с сожалением отмечал: <Крестьянин являет собой порок, чистый порок, до сих пор не ослабевающий, который можно наблюдать во всей его природной жестокости>. Это наблюдение, записанное Жозефом Ру (Joseph Roux), скорее всего было сделано в начале времён Третьей Республики, но оно отражает бывшее единым на протяжении трёх четвертей XIX века мнение. <Сельский житель каждой своей чертой выражает страдание и горе: взгляд его неуверен и робок, выражение лица его безучастно, походка медленна и неуклюжа, а длинные спадающие на плечи волосы делают его угрюмым> (департамент Верхняя Вьенна, 1822). <Ужасное невежество, предрассудки, брань> (департамент Морбиан, 1822). <Ленивый, жадный, скупой и подозрительный> (департамент Ланды, 1843). <Грязь, лохмотья, ужасная дикость> (департамент Внутренняя Луара, 1850). <Вульгарные, едва цивилизованные, безропотные, но буйные> (департамент Луара, 1862). Неудивительно, что в 1865 году землевладелец из региона Лимузен обращался к терминологии, мало чем отличавшейся от использованной Лабрюйером за 200 лет до него: <Двуногие животные, мало напоминающие человека. Одежда [крестьянина] грязная; а под его толстой кожей не увидеть кровотока. Дикий, тупой взгляд не выдает ни проблеска мысли в мозге этого существа, морально и физически атрофированного>.
Народные бунты декабря 1851 года дали свой урожай характеристик: дикая орда, земля дикарей, варваров. Важно понимать, что брошенное кому-то оскорбительное выражение дикарь (sauvage) считалось клеветой и, если дело дошло до суда, могло привести к штрафу или даже тюремному заключению. Перечень можно продолжить: в начале 1860-х дикость идёт на убыль в департаменте Ньевр, но сохраняется в 1870-х годах в департаменте Сарта, где <дикие> болотные люди живут как <троглодиты> и спят у костров в своих хижинах <на вересковых стеблях подобно кошкам на древесных опилках>. Это продолжает существовать и в Бретани, где поступающие в школу дети <похожи на детей из стран, куда не проникла цивилизация: дикие, грязные, не понимающие ни слова на [французском] языке> (1880г.). Собиратель музыкального фольклора, странствовавший по западу от департамента Вандея до Пиренейских гор, сравнивал местное население с детьми и дикарями, которые охотно, как и все первобытные народы, выказывали ярко выраженное чувство ритма. Даже в 1903 году тема сельской дикости появлялась у автора путевых очерков, который во время своего визита в регион Лимузен, к северу от города Брив-ла-Гайард, был поражён дикостью региона и <хижинами индейцев> (<Huttes de Sauvages> ), в которых жили люди. Какое облегчение после дикости бесконечных каштановых рощ попасть в городок, каким бы маленьким он ни был. Цивилизация (civilization), так же как и воспитанность, есть явление городское (далее в качестве подкрепления своей мысли автор приводит перечень понятий, производных от слова civil - прим. пер.): гражданский (civic), цивилизованный (civil), гражданский чиновник (civilian), воспитанный (civilized); аналогичным образом, понятия государственное устройство (polity), воспитанность (politeness), политика (politics), полиция (police) происходят от слова polis, также обозначающего город.
Цивилизация - вот то, чего не хватало крестьянам. Принятие в 1850 году закона Грамона, сделавшее правонарушением плохое обращение с животными, являлось стремлением <цивилизовать людей> и детей. Более того, в 1850-е это сделалось обязательным. Священник из региона Бьюс считал, что важнейшее, в чём нуждались его прихожане, было воспитание. В департаменте Верхняя Луара лодочники на реке Алье обладали на удивление высоким <уровнем культуры благодаря их общению с представителями <более культурных наций>, которые встречались им по пути в Париж. То же самое относится к комунне Сен-Дидье, которая начала превращаться в <более культурное место> благодаря торговым отношениям с городом Сент-Этьен. В путеводителе 1857 года выпуска, напротив, отмечалось, что <цивилизация едва ли коснулась> деревень на плоскогорье Морван. Военные инспекционные проверки указывали на то же состояние дел в департаментах Ло и Аверон.
В докладах инспекторов начальной школы в период между 1860-ми и 1880-ми можно обнаружить повторяющиеся ссылки о культурном росте населения и роли местных школ в этом процессе. Что значили подобные отчёты для современников? Этот вопрос будет подробно освещён позднее. Сейчас предположим, что они отражали преобладавшее убеждение, что определённые районы и группы не являлись цивилизованными, то есть, не были ассимилированы, интегрированы в французскую цивилизацию: бедные, отсталые, невежественные, невоспитанные, грубые, буйные, относящиеся друг к другу как к зверям. Требовалось обучить их нравам, морали, грамоте, знанию французского языка, дать им знания о Франции, привить им чувство правовой и институциональной структуры за пределами их непосредственного места жительства. Леон Гамбетта (Leon Gambetta) резюмировал в 1871 году: крестьяне были <интеллектуально на несколько веков позади просвещенной части страны>, существовало <огромное расстояние между ними и нами : между теми, кто говорит на нашем языке, и многими нашими соотечественниками, [которые], как ни жестоко об этом говорить, могут не более чем невнятно бормотать на нём>; материальные блага должны были <стать средством их морального роста>, иными словами, их приобщения к культуре. Крестьянин должен был быть интегрирован в национальное общество, экономику и культуру - культуру городов, и, по преимуществу, одного города - Парижа.
Доклады о достигнутом прогрессе знаменуют соответствующую кампанию: по состоянию на 1880 год цивилизации пока не удалось проникнуть в глухие районы департамента Морбиан, чтобы сделать его похожим на остальную Францию, однако, в департаменте Ардеш <грубые, вульгарные и дикие нравы становятся более мягкими и культурными>, а на Атлантическом Западе старые обычаи <сметаются цивилизацией>. До успешного окончания кампании сельский люд будет оставаться, как выразились два наблюдателя с юго-запада, грубым и незавершенным наброском по-настоящему цивилизованного человека.
Конечно, он был незавершенным наброском с точки зрения той модели, которой он не соответствовал, и на то имелись основания: об этой модели он [крестьянин] не имел представления. Культурный и политический абориген, чуть ли не животное или ребёнок, которого даже симпатизировавшие ему наблюдатели находили несомненно диким. В 1830 году Стендаль говорил об ужасном треугольнике между городами Бордо, Байонна и Валанс, где <люди верили в ведьм, не умели читать и не говорили по-французски>. Флобер же, прогуливаясь по ярмарке в комунне Распорден в 1846 году, как по экзотическому базару, так описывал типичного попадавшегося ему на пути крестьянина: <:подозрительный, беспокойный, ошарашенный любым непонятным ему явлением, он сильно торопится покинуть город>. Однако несмотря на свою проницательность, Флобер совершил большую ошибку, когда пытался судить о крестьянине по тому, как тот вёл себя в городе, месте, куда он приходил только в случае необходимости. <Из-за того что там он сталкивается только с людьми, которые смотрят на него свысока и насмехаются над ним>, - объяснял наблюдатель в бывшем герцогстве Бурбон. Находясь в городе, крестьянин всегда чувствовал себя стеснённым, не в своей тарелке, что поверхностный наблюдатель считал проявлениям <дикости и притворства>. В сущности, дикость и была притворством, дополнявшимся угрюмостью. Дела обстояли хуже в регионах наподобие Бретани, где крестьянин не мог быть уверен, кто среди горожан (помимо мелких торговцев и городских низов) говорил на его языке. Как будет показано далее, здесь и в местах, подобных этому, говорящим на французском требовались переводчики, что не способствовало удобству общения или взаимопониманию.
Крестьянин, находясь в городской обстановке, чувствовал себя <не в своей тарелке>, в результате он смущал жителей города, а их мнение о крестьянине было зеркальным отражением его недоверия к ним. В 1860-х годах один автор, наблюдавший за юго-западными крестьянами, которые, как он был уверен, ненавидели и боялись его, не мог скрыть ни своего страха, ни своего презрения к ним. И местный помещик около Нанта не мог не заметить, как крестьяне смотрели на него взглядом, <полным ненависти и подозрительности>. <Невежественные, полные предрассудков>, - пишет один офицер, имея в виду население возле Ле-Мана, - <они не испытывают угрызений совести, когда пытаются схитрить или обмануть>. Невежество, апатия, вялость, лень, инерция, а также жестокая, хваткая, лукавая и лицемерная натура под разными формулировками приписывались злобе, бедности и недоеданию. Больше об этом мы услышим позже. В любом случае, чего другого можно было ожидать? Крестьянин не рассуждал логически, он был эгоистичным и суеверным. Он был невосприимчив к красоте, равнодушен к окружавшей его местности. Он завидовал и ненавидел любого, кто пытался стать лучше. Городские жители, которые часто (как в колониальных городах Бретани) не понимали сельского языка, презирали крестьян, преувеличивали их дикость, настаивали на более живописных, а значит, и более отсталых аспектах их деятельности, а иногда делали сравнения не в их пользу с другими колонизируемыми народами в Северной Африке и Новом Свете. В Бресте в XIX веке легко можно было услышать сравнение его окрестностей с <кустами>: чаща (brousse) или деревня (cambrousse). Но параллели с колониями и не требовались, когда арсенал оскорбительной терминологии и так был заполнен до отказа: <Картофель - для свиней, кожура - для бретонцев>.
В середине XVIII века знаменитая Энциклопедия выразила общепринятую точку зрения: <Многие люди не видят разницы между подобными людьми и животными, которых они используют при возделывании нашей земли; подобное мнение довольно старо и, скорее всего, будет актуально в течение долгого времени>. Так и произошло. Во время Революции, пишет Анри́ Антуа́н Жюль-Буа́ (Jules Bois), члены подразделения национальной гвардии в графстве Мэн испытывали глубочайшее презрение к сельским варварам в своём регионе и даже возвращались с ожерельями из ушей и носов после рейдов в мятежные деревни. Историки XIX века в департаменте Вандея, в свою очередь, отрицают наличие у деревенских жителей каких-либо целей или идей кроме тех, которые были получены ими из внешних источников. Это тема, которая повторялась снова и снова в дискуссиях о культуре масс, увековечила понятие бессмысленного болвана, чьё мышление было непоследовательным, если оное, конечно, вообще наличествовало.
Собирателей фольклора в начале XIX века критиковали за то, что оные выказывали интерес к <низшим классам населения> или за запись местного говора, недостойного внимания, не говоря уже о почтительном отношении. В 1871 году Республиканцы, явно желая унизить большинство Национальной ассамблеи, назвали их <сельскими жителями>. Сельские жители и сами были согласны: быть сельским было унизительным. Ходить или есть как крестьянин было грехом, поэтому небольшие сборники правил этикета, которые продавали коробейники, разлетались <на ура>. Другие смотрели на это, как на существование разных видов. В Лангедоке непривилегированные классы считались да и сами считали себя низшим видом: сельские девушки, маленькие, смуглые и худые были <другой расой> в сравнении с их городскими сверстницами. Одним из результатов веры в подобное различие было то, что деревенские повивальные бабки сминали черепа новорожденных детей, дабы, в попытке <более символичной, нежели реальной>, придать маленьким круглым черепам крестьянских детей вытянутую форму, которая ассоциировалась с более умными городскими жителями. И так же как превосходство, напускаемое на себя чужаками, стало превосходством, которое крестьяне начали им приписывать, так и уничижительные суждения чужаков стали частью языка, а оттуда неизбежно перебрались в крестьянские головы.
В Нижней Бретани (западная часть Бретани, где местные традиции были наиболее сильны - прим. пер.) слово pemor (изначально использовавшееся для обозначения мужлана) стало обозначать местных крестьян, а потом перекочевало в бретонский язык. Такие слова как pem и beda проделали похожий путь, поначалу обозначая увальня, потом рекрута, а затем просто любого крестьянина в Нижней Бретани. Похожим образом в регионе Франш-Конте термин, использовавшийся для обозначения коровьего навоза, bouz, превратился в bouzon, относившийся к крестьянину. Грызун (Croquants), мужлан, увалень, мужик (culs-terreux) - список, начатый нами несколькими страницами ранее, далёк от окончания. Но, будто этого было мало, само выражение <крестьянин> стало оскорбительным: оно отвергалось или смиренно принималось, но в любом случае его меняли на более достойный ярлык при первой же возможности. И действительно, в 1890 году английский путешественник обнаружил, что слово выходит из употребления: <Как только появляется возможность, крестьянин становится земледельцем (cultivateur)!>
Быть крестьянином было стыдно; крестьянина стыдили за бескультурье; он соглашался с осуждавшими его в том, что ему недоставало чего-то ценного и значительно его превосходящего; он соглашался с тем, что французская цивилизация, особенно всё парижское, несомненно было превосходным и желанным: отсюда и мода на статьи из Парижа (articles de Paris). Бретонцы упрекали людей, пытавшихся подражать изысканному тону, в использовании <немного похожего на парижский говора>. Однако они с восхищением говорили о тех, кто держал себя благородно, легко, непринуждённо, как о находящихся <на французской ноге>. Двойственность была налицо и являлась повторяющимся феноменом. Мы столкнёмся с ним и далее. Но чтобы осознать свою неотёсанность, крестьянин должен был получить представление об обратном. И мы обнаружим, что во многих местах для этого требовалось время. Париж и, более того, Франция, тем временем, для слишком многих продолжали быть лишь смутными и далёкими местами; например, крестьяне департамента Арьеж в 1850-х считали Лувр фантастическим дворцом из сказок, а членов королевской семьи своего рода героями этих сказок. Однако тут они не отличались от городских жителей, для которых крестьянин казался <таким же загадочным существом, как краснокожий индеец казался таковым туристу в дилижансе на пути между Нью-Йорком и Бостоном>.
http://sputnikipogrom.com/hist...f-rural-france/
Есть и такое:
Что бы ни говорили и что бы ни делали русские, всякий искренний наблюдатель увидит в них всего лишь византийских греков, овладевших современной стратегической наукой под руководством пруссаков XVIII столетия и французов XIX-го.
А. де Кюстин
quote:
Originally posted by Finist:
Россия - це Европа! )))
Вы, по-прежнему, настаиваете на этом заключении?
Не погладят Вас за это, в свете современного "ретроспективного анализа".
так его никто и не отрицает. беда в том что в своё время в борьбе за власть приняли восточное мистическое христианство, а не западное рациональное. с тех пор и находимся изгоями вне русла основного пути развития. в принципе как и все страны экс-византийского влияния
quote:
Originally posted by Finist:
с тех пор и находимся изгоями вне русла основного пути развития. в принципе как и все страны экс-византийского влияния
В Украине, с Вашей точки зрения, "проснулись от многовековой спячки"? Рационализаторский передел?
она и не засыпала.
лидер западенцев, Даниил Галицкий принял королевскю корону от папика римского ещё в 1248 году. а наш Александр Невский отказался.
на днях заглянул в википедию, почитал историю украины - это постоянные метания. особенно запорожские казаки - с кем только не были в союзе! и с польшей, и с москвой, и с турками, и с крыским ханом, и даже совместно с независимыми донскими казаками устраивали грабительские походы
да хотя бы и гетмана Мазепу вспомните. тоже перешёл на сторону европейца шведа Карла.
а до Мазепы гетман Сагайдачный во главе 20тыщ запорожцев совместно с поляками в 1618 ходил на Москву
quote:
Originally posted by Finist:
и с польшей, и с москвой, и с турками, и с крыским ханом, и даже совместно с независимыми донскими казаками устраивали грабительские походы
Пиндосия только сейчас, по-видимому, в "дружбаны затесалась". И предопределяет судьбы мира.
Россия тут при чем? если кто и мечется, то "закошмаренные" олигархи (вставшие на тонкий путь скорой встречи с собственной совестью в ванной), да белоленточный "эффективный менеджмент" отсектованный "пиндосской агиткой", в каком-нибудь филиале МВЕУ, под руководством почетных членов Харвардских клубов.
Остальные ровно дышат, и готовы дать отпор сумневающимся и мечущимся, поскольку Россия - це НЕ Европа.
quote:
Originally posted by Finist:
лидер западенцев, Даниил Галицкий принял королевскю корону от папика римского ещё в 1248 году.
принять то он принял, но остался русским православным князем из династии Рюриковичей.
потому што не получил обещаных бонусов в виде крестового похода против Орды
очевидно, бонусов ждут и нынешние власти Киева))) В прошлом году прокатился по западенщине (Волынь, Львовщина, Черновцы, Тернополь) - архитектура, конечно, впечатляет на фоне нашей, но не на фоне той же соседней Венгрии. В целом живут, мягко скажем, небогато. На дорогах очень много гужевого транспорта, сами дороги убиты вусмерть. Це однозначно не Европа.
Вобщем, обсуждение Русского Драматического театра свелось примерно к следующему -
quote:а то! говорю же - метания идут уже 800 лет. где лучше обещанный ништяк - туда и поворачивают )
Originally posted by Anbur1976:
очевидно, бонусов ждут и нынешние власти Киева)))
quote:це почти Европа )))
Originally posted by VVebDe:
Россия - це НЕ Европа.
начиная с реформ Петра 1 и особенно матушки Екатерины
quote:
Originally posted by Finist:
це почти Европа )))
начиная с реформ Петра 1 и особенно матушки Екатерины
Если следовать Вашей аналогии, то Ижевск - це почти Лазурное побережье, благодаря реформам батько Александыра Брянскаво.
quote:
Originally posted by ZGFibW:
Не зря Киев зовут матерью городов русских.
це калька с греческого μητρόπολις "метрополис".
quote:
Originally posted by ZGFibW:
Русь крестил лично апостол Андрей Первозванный
а це красивая легенда, не более
<Путята крестил мечом, а Добрыня огнем>.
который из них легендарный креститель Дрюня первый?
quote:за лазурное побережье не скажу, не бывал.
Originally posted by VVebDe:Если следовать Вашей аналогии, то Ижевск - це почти Лазурное побережье
но вот окраиные "новостройки" Брюсселя - точь в точь как наш автозавод и союзная, ну или впечатление - словно едешь по мкаду и за окном мск.
Вчера сходили на Метель...Я в полном восторге...Все по классике, были конечно непонятные моменты...но раз уж это такое видение режиссера, в любом случае постановку это не испортило...я очень довольна...
невозможно смотреть местный театр!!!!!
"между небом и землей" - ужас ужас ужас!!!!!
90% спектаклей - КОШМАР!!!!
quote:
Originally posted by Austria:
Вчера сходили на Метель...Я в полном восторге...Все по классике, были конечно непонятные моменты...но раз уж это такое видение режиссера, в любом случае постановку это не испортило...я очень довольна...
что же цветы "Марии Гавриловне", в конце спектакля, так никто и не подарил?
Одной подарили, второй нет...
А для детей до 3х лет сделали платный вход. И это ни чего, что все малыши на коленках у мам сидят, а "купленное" место пустое! На мой взгляд это бред. Сделали бы тогда удобные, приспособленные кресла для малышей.
Ходили с ребенком на Василису прекрасную, но у режиссера наверно любовь к кощею, весь спектакль темный со страшной музыкой, короче напугали детей и мы не восторге
quote:детям до 3-х лет в театре делать нечего! даже до 5. и если чадолюбивые мамаши этого не понимают, руководство театра им об этом вежливо говорит ))))
Originally posted by Марковод:
А для детей до 3х лет сделали платный вход. На мой взгляд это бред.
quote:
детям до 3-х лет в театре делать нечего
ой-ой-ой ))) Детский психолог вещает?
снимал утренник детсадников 4-х леток. опытный клоун - аниматор не мог удержать их внимание дольше нескольких минут, даже предлагая им игры соотвествующие возрасту.
6-тилетка весь спектакль просидел под креслом, 3-хлетка смотрел на сцену восторженными глазами и не отрываясь
Хлопал громче всех. Ну разные же детки Моя тоже хлопает и пританцовывает, сидя у меня на коленях. И сама просится в театр, не я ее тащу.
отмечусь
Мне, конечно, далеко до высокоэстетствующих Д'Артаньянов, но "Дама с камелиями" понравилась
Ходили вчера на "Между небом и землей". Игра актеров понравилась, но сама постановка нет. Действительно слишком пошло, да и местами затянуто. Странно, но зал очень радостно реагировал на шуточки ниже пояса и апплодировал стоя. Хотя процентов на 50 публика после 40 лет.
Я вот раньше ходил в старое здание Короленко. Так там как раз всё тоже самое чаще всего было. Дядьки в труселях и публика, хихикающая над таким. А в антракт - все в буфет по коньячку. Здание же только изменилось, что ж поделать-то...
Друг мой, школьный учитель, сводил класс не помню на что, но даже позвонил потом и тоже ругался. Особенно на того артиста, которые еще новости ведет по ТВ местному. Мол не видно роли, а видно диктора с телевизора.
Если кому очень интересно, то один Стейнвей с сыновьями стоит на большой сцене в Филармонии. Так-то заметная махина
Хожу в театр по мере возможности. Последнее на что ходил "Между небом и землей". Большого значения к постановкам не предаю, иду для того, что бы разнообразить свой досуг. Оценить игру актеров не имею возможности, так как в других театрах не бывал и сравнить не с чем. Поэтому поступаю проще, отношусь как детскому утреннику. При этом побывал на спектаклях: "Крошка", "Между небом и землей", "Ключи для двоих", "Сон в летнюю ночь", <Примадонны>, что вспомнил. Каждый раз получал удовольствие от посещения театра. Постановка <Между небом и землей> удивило элементами мужского стриптиза, особенно порадовала реакция зала на него. В зале находилось процентов 90% женского пола, они были в восторге. По окончанию зал аплодировал стоя. Постановка понравилась, было забавно. Поэтому все зависит от настроения и от того, что ожидаете от спектакля.