Шумилин Александр Ильич
Год рождения - 1921
Год смерти - 1983
Национальность - русский
Прохождение службы в Вооружённых Силах Союза ССР - с 25.10.1939 по 17.03.1946
Курсант МКПУ - 10.1939 - 08.1941
Командир взвода - 08.1941 - 10.1941
Командир роты - 10.1941 - 01.1942
Адъютант сб - 01.1942 - 03.1942
Командир роты - 03.1942 - 09.1942
Начальник штаба опб - 09.1942 - 03.1943
ПНШ сп по разведке - 03.1943 - 04.1944
На излечении по ранению - 04.1944 - 10.1944
Помощник военного коменданта - 10.1944 - 09.1945
Военный комендант - 09.1945 - 03.1946

Сведения о рукописи "Ванька ротный" гвардии капитана запаса Шумилина А. И
Рукопись охватывает период Великой Отечественной Войны с августа 1941 по апрель 1944 г. и затрагивает события которые разворачивались на:
Фронтах:
Резервный фронт (21.09-07.10.41),
Западный фронт (07-21.10.41),
Калининский фронт (21.10.41-02.10.43),
1 Прибалтийский фронт (02.10.43-15.04.44)
Оборонительных операциях:
Вяземская операция (02-13.10.41),
Калининская операция (10.10-04.12.41)
Наступательных операциях: (Информация на соответствие ещё не проверялась.)
Калининская операция (05.12.41-07.01.42),
1 Ржевско-Вяземская операция (08.01.41-20.04.42),
Бои у города Белый (02-27.07.42),
1 Ржевско-Сычевская операция (30.07-23.08.42),
2 Ржевско-Сычевская операция (25.11-20.12.42),
2 Ржевско-Вяземская операция (02-31.03.43),
Смоленская операция (07.08.43-02.10.43),
Духовщинско-Демидовская операция (14.09-02.10.43)
А также в боях местного значения, вплоть до начала Белорусской стратегической наступательной операции.
Наступление на Витебск (03.10.43-12.12.43),
Городокская операция (13-18.12.43),
Наступление под Витебском (??.02 -??.03.44)
Рукопись включает в себя отдельные части, каждая из которых имеет собственную нумерацию страниц:
1941 год - части 01-11, 333 стр.
1942 год - части 12-18, 318 стр.
1943 год - части 19-38, 420 стр.
1944 год - части 39-46, 165 стр.
Общий объем рукописи превышает 1200 машинописных листов, отпечатанных через 1,5 интервала (с учетом рукописных 1152). Каждый лист насчитывает 40-42 строк по 65-70 знаков. Автор работал над рукописью, в течении восьми лет, до последнего своего часа. К сожалению, многое не успел, в том числе иллюстрации остались "за кадром". Все описанные события восстановлены по памяти, основным источником хронологии событий были письма с фронта. Например, складки местности описаны с такой точностью, что при желании можно выйти в конкретную точку по её описанию.
После смерти автора, в 1984 году, в издательство "Воениздат" на рецензию были переданы части 1-8 и 16. Вот краткие хвалебные выдержки из рецензии:
"Знакомство с рукописью позволяет сделать вывод о том, что автору есть о чём рассказать читателям : Подкупает искренность, красочность отдельных зарисовок, касающихся солдатских будней, трудных, изнурительных маршей, тех невзгод, которые выпали на долю красноармейцев и командиров в начальный период войны. Всё это, несомненно, является достоинством рукописи, говорит о том, что автор в определенной мере владеет пером : Слов нет, автором проделана большая работа, но в представленном виде рукопись не отвечает требованиям, которые предъявляются к военным мемуарам:".

quote:

---

Originally posted by Снеговой:

(Зечбур,Ой-32865)

---

Ну Зечбур, так Зечбур, только порылся я тут в помойке инета, чтобы понять, нахрена снеговой вытащил на свет Божий эту дохлую книжонку никулина? Ну ведь пакость же! На эту пакость написана куча комментариев, всяких разных. Публика, писавшая эти комментарии, примерно такая же как на марковских форумах, т.е. всяко разная, в основном сильно говнистая. Да ладно! што тут я расписякался? Вот ниже привожу квалифицированную отповедь разнообразным снеговым от некого someonecurious.
--------------------

Николай Николаевич НИКУЛИН
ВОСПОМИНАНИЯ О ВОЙНЕ
Печатается по решению Редакционно-издательского совета Государственного Эрмитажа
Идея серии - Г. В. Вилинбахов, М. С. Глинка, М. Б. Пиотровский
2-е издание. СПб. Издательство Гос. Эрмитажа 2008 г.
Сканировал: читатель
Форматирование и вычитка: Давид Титиевский

ВОСПОМИНАНИЯ О ВОЙНЕ
2-е издание. СПб. Издательство Гос. Эрмитажа
2008 г.
------------

http://someonecurious.livejournal.com/15402.html

.....Память человеческая - штука сложная, порой весьма и весьма причудливые кренделя выписывающая, по-умному называемые дис- и парамнезиями, а также псевдореминисценциями и конфабуляциями. К тому же память наша гораздо цепче удерживает информацию негативную (просто потому, что негативные аффекты априори сильнее позитивных) и незавершенные действия по сравнению с завершенными (принцип Б.В. Зейгарник). К этому прибавьте, что, наряду с личностными особенностями на воспоминания накладывают отпечаток влияния социальные, прежде всего - из ближайшего окружения (микросоциума). В результате <сырые>, необработанные воспоминания, да еще и неспециалиста, сплошь и рядом являются не объективной фиксацией факта, а памятником заблуждений и предрассудков своего времени: Подобно уже ставшему хрестоматийным примеру того, как после 1943 г., после своего массового дебюта на Курской Дуге, в глазах наших пехотинцев все немецкие танки с их угловатыми силуэтами враз сделались <Тиграми>.

Я делаю это отступление для того, чтобы показать: вышеперечисленная критика <Воспоминаний:> носит рациональный характер: бронепробиваемость пушки ЗиС-3, пулемет МГ-37, а не МГ-42: Примеров много. Либо критики, как gunter, пытаются рационально анализировать поведение автора и его однополчан (эпизод с бегством и брошенной радиостанцией).

А заходить надо, прежде всего, с другого фланга!

С какого? Да автор же сам пишет:
<Мои записки не предназначались для публикации. Это лишь попытка освободиться от прошлого: подобно тому, как в западных странах люди идут к психоаналитику, выкладывают ему свои беспокойства, свои заботы, свои тайны в надежде исцелиться и обрести покой, я обратился к бумаге, чтобы выскрести из закоулков памяти глубоко засевшую там мерзость, муть и свинство, чтобы освободиться от угнетавших меня воспоминаний. Попытка наверняка безуспешная, безнадежная... Эти записки глубоко личные, написанные для себя, а не для постороннего глаза, и от этого крайне субъективные. Они не могут быть объективными потому, что война была пережита мною почти в детском возрасте, при полном отсутствии жизненного опыта, знания людей, при полном отсутствии защитных реакций или иммунитета от ударов судьбы. В них нет последовательного, точного изложения событий. Это не мемуары, которые пишут известные военачальники и которые заполняют полки наших библиотек:Естественно, я видел немногое и видел специфически>.

Итак, человек честно признается: хочу избавиться от накопившегося душевного дерьма! Оно есть в памяти у каждого из нас, и все мы как-то с ним справляемся, чтобы оно нас не отравляло, и чтобы жить дальше и с ума не сходить. При этом мне искренне жаль тех людей, которые к этому неизбежному дерьму всю свою прожитую жизнь сводят. Этот вопрос - чего было больше в жизни: хорошего или плохого - это вопрос оценки, т.е. он абсолютно субъективен и носит абстрактно-философский характер. Спорить о том, что считать правильным: <стакан наполовину пуст> или <стакан наполовину полон>, можно до хрипоты.

Тем не менее, <Воспоминания:> вытаскивают на свет божий: Что это: нарушение воли автора или банальное мужское кокетство, именуемое интересничанием? Не самая красивая черта характера, согласитесь!

Я считаю, что второе. Потому что в предисловии одновременно написано:
<Здесь я пытался рассказать, о чем я думал, что больше всего меня поражало и чем я жил четыре долгие военные года. Повторяю, рассказ этот совсем не объективный: Если все же у рукописи найдется читатель, пусть он воспринимает ее не как литературное произведение или исторический труд, а как документ, как свидетельство очевидца>.

Итак:
1) Воспоминания для публикации не предназначены, но к потенциальному читателю мы обращаемся: <Рукописи не горят>, знаете ли:
2) Воспоминания - сеанс аутопсихотерапии, имеющий целью уврачевать травмированную в подзатянувшемся детстве (<почти детский возраст> автора - это 17 лет) психику. Они отражают то, что автора поражало в то время, и о чем он думал в том возрасте. Но Вы, мой неизвестный читатель, уж будьте любезны воспринимать их докуменальным памятником эпохи!

Лично я готов воспринимать <Воспоминания:> документальным свидетельством очевидца. Вот только свидетельством чего? Фактов окружающей автора обстановки или того, что волновало его в тот период, и о чем он думал?

На само деле, эта изначально заявленная автором амбивалентность приводит к тому, что в <Воспоминаниях:> есть и то, и другое. Это настолько бросается в глаза, что один из комментаторов gunter'a el_myg пишет:
<Читал сей мемуар, общее впечатление, что писали два человека. Когда Никулин пишет о том, что сам видел и чему является свидетелем, всё бодее-менее правдоподобно, хотя и мрачно. Но как только начинается теоретизирование на темы стратегии, так лезут такие бояны и мифы, распространённые среди "интеллигенции", что сразу видны уши фальсификатора, приложившего руку. Тут и сошедшие с ума немецкие пулемётчики и Сталин со своим глобусом и Жуков, приказывающий обоссать шофёра, (предварительно спросив у того права!) и изнасилованные немки и т.д>.

На самом деле не два человека, а один, но разновозрастный, причем поздний все время корректирует раннего, грубо вторгаясь в его свидетельства со своими оценочными суждениями. В результате <документальное свидетельство очевидца> приобретает довольно-таки сюрреалистический вид. <Воспоминания:> ценны тем, что видел и что пережил собственно Никулин. Например:
<Стояла ясная, солнечная погода, зеленели сады и скверы, было много цветов. Город [Ленинград в 1941-м г. - S.] украсился бездарно выполненными плакатами на военные темы. Улицы ожили. Множество новобранцев в новехонькой форме деловито сновали по тротуарам. Повсюду слышалось пение, звуки патефонов и гармошек: мобилизованные спешили последний раз напиться и отпраздновать отъезд на фронт. Почему-то в июне-июле в продаже появилось множество хороших, до тех пор дефицитных книг. Невский проспект превратился в огромную букинистическую лавку: прямо на мостовой стояли столы с кучами книжек. В магазинах пока еще было продовольствие, и очереди не выглядели мрачными>.

Это <бездарно выполненными плакатами> меня просто умиляет!.. В <Воспоминаниях:> будет еще и такой перл из уст человека искусства: <Этот мемориал [памятник погибшим - S], потребовавший больших затрат, далеко не безупречен с точки зрения архитектуры>.
Говорят, есть на свете люди, умеющие даже самое свежее молоко взглядом заквашивать:

Или:
<В полку меня, вероятно, презирали, но терпели. Я заготавливал десятки кубометров дров для офицерских землянок, выполнял всякую работу, мерз на посту. Изредка дежурил около радиостанции. На передовую меня сперва не брали, да и больших боев, к счастью, не было. Одним словом, я не сразу попал в мясорубку, а имел возможность привыкнуть к военному быту постепенно>.

Далее:
<В конце ноября началось наше наступление. Только теперь я узнал, что такое война, хотя по-прежнему в атаках еще не участвовал. Сотни раненых убитых, холод, голод, напряжение, недели без сна... Наступление продолжалось, сначала успешно. Немцы бежали, побросав пушки, машины, всякие припасы, перестреляв коней. Убедился я, что рассказы об их зверствах не выдумка газетчиков. Видел трупы сожженных пленных с вырезанными на спинах звездами. Деревни на пути отхода были все разбиты, жители выгнаны. Их оставалось совсем немного - голодных, оборванных, жалких>.

Этот эпизод <Воспоминаний:> наши псевдолибералы старательно не цитируют: Тем не менее, глядите-ка! А кровавые сталинские сатрапы отнюдь не сразу взяли мальчика-колокольчика за шкирятник и швырнули в мясорубку Волховского фронта, а сперва адаптироваться дали, поднатаскали-потренировали!

Подобных примеров увиденного-пережитого много, и именно этим <Воспоминания:> ценны. Но беда в том, что статус позднего Никулина все время требует от него коррекции <примитивного бытописательства> его молодого неопытного alter ego, и он все время вторгается в текст со своими абстрактно-теоретическими <обобщениями>:
<Воевали глупо, расточительно, бездарно, непрофессионально. Позволяли немцам убивать и убивать себя без конца>.

А поскольку пережитых фактов для подтверждения зубодробительных тезисов маловато будет, то в дело идет современное автору устное народное творчество:
<Этот правдивый эпизод рассказан мне бывшим холуем командарма 2-й ударной, генерала И. И. Федюнинского - бывшим старшиной В.>

Интересное, право слово, сочетание: правдивый эпизод, рассказанный холуем: И чего только не бывает в этой жизни!

Или:
<Баржа, между тем, проследовали по Неве и далее. На Волхове ее, по слухам, разбомбили и утопили мессершмидты>.

И вот уже никулинские обобщения звучат мощным рефреном, обличая не только бездарный и безвкусный <совок>, но и всю <немытую Россию> как его предтечу:
<Как прекрасно все это описано в книгах, газетах! Овеяно романтикой и розовым туманом. Знакомая картина! Такое уже бывало. Достаточно вспомнить хотя бы описания суворовских походов. Так все красиво! А ведь великий полководец, побеждая, терял людей в несколько раз больше, чем его противники. А великий поход 1812 года? И это была чудовищная победа! Сперва развал, поражение за поражением. Понадобилось отдать пол-России и Москву, чтобы наконец понять серьезность положения, организоваться и разбить противника, но какой ценой! Об этом забыли, утопив правду в квасном патриотизме>.

И все это логично заканчивается злой пародией на знаменитое толстовское: <Война есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние!>:
<Война всегда была подлостью, а армия, инструмент убийства - орудием зла. Нет и не было войн справедливых, все они, как бы их не оправдывали, - античеловечны. Солдаты же всегда были навозом. Особенно в нашей великой державе и особенно при социализме>.

Воля ваша, панове, но сержант артиллерии Н. Никулин до капитана артиллерии же Л. Толстого не дотягивает. Ни талантом, ни гражданственностью жизненной позиции. У него нытье вместо философии. Сorporatelie в своей статье пытается сравнивать его с офицером старой армии (<Никулин больше похож на офицера царской армии> ), но гораздо адекватнее сравнить его с тем, кто является его несомненным предшественником - с разночинным интеллигентом г-ном Смердяковым, <всю Россию ненавидевшим> и сокрушавшимся, что мы в 812-м г. французов одолели.

Кстати о сержантах-капитанах! Любопытная биографическая деталь: Н. Никулин <окончил снайперские курсы, был командиром отделения автоматчиков, а затем наводчиком 45-миллиметровых пушек>. Т.е. человек отнюдь не сразу нашел свою военную профессию, причем руководить даже маленьким коллективом (отделением) не смог или не захотел. Солдат с фронтовым опытом с самого 41 г. - это золотой фонд офицерских кадров той Войны, но Никулин (С высшим образованием!) в офицеры не вышел. <В полку меня, вероятно, презирали, но терпели>.

В принципе, ключевой для понимания характера Н. Никулина является глава 19 <Эрика или мое поражение во 2-й мировой войне>:

<:Следующую ночь она вновь была со мной, потом еще и еще. Днем никто из солдат не смел не только приставать к Эрике, но даже сказать ей дурное слово. Она была табу. Она была моя законная добыча, мой военный трофей, и Команда выздоравливающих свято оберегала мои права. Отношения наши быстро развивались. Назревал роман, но роман необычный. У меня даже мысли не возникало о возможной близости. Не потому, что я был неопытен и переживал первый серьезный контакт с существом противоположного пола. Эрика была для меня прежде всего олицетворением того, что стоит за пределами войны, того, что далеко от ее ужасов, ее грязи, ее низости, ее подлости. Она превратилась для меня в средоточие духовных ценностей, которых я так долго был лишен, о которых мечтал и которых жаждал! Оказывается на войне страшней всего пребывание в духовном вакууме, в мерзости и пошлости. Человек перестает быть Человеком и превращается в рыбу, выброшенную на песок. Эрика вернула мне атмосферу, которой я так долго был лишен. И я отвечал ей чувствами самыми чистыми и самыми светлыми, на какие был способен. Осознанно и неосознанно я создал изысканный букет этих чувств и положил их к ногам девушки. Я переживал часы, которых мало бывает в жизни. С четырех лап, на которых мы обычно ходим, уткнувшись носом в будничную повседневность, я встал на две ноги, выпрямился, расправил плечи и увидел звезды: Первые дни Эрика удивлялась, что я не предпринимаю никаких амурных атак, я видел это, потом она уже не ждала ничего подобного и прониклась ко мне безграничным доверием. Со временем мог бы получиться хороший роман, развиться большое чувство, но времени не было.
- Завтра уезжаем, - поведал я Эрике, пораженный этой новостью. Она минуту молчала, потом бросилась ко мне на шею со слезами и говорила, говорила. Я понял примерно следующее:
- Не хочу терять тебя! Пусть все свершится! Пусть хоть один день будет нашим! И далее о том же.
Я стоял как мраморный и даже не смог поцеловать ее. Эрика стала для меня олицетворением всех немецких женщин, которых обижали, над которыми издевались мы, русские. Я хотел, я должен был вести себя с ней кристально чисто, я хотел реабилитировать нас, русских, в ее глазах... Я стоял, оцепенев, и молчал. Она поняла это по-своему:
- У тебя есть невеста, это для меня свято! - опустила глаза и ушла>.

У мальчика из-за задержки психосексуального развития платоническая фаза формирования либидо очень поздно развилась в эротическую, поэтому к 23 годам <чистыми> он считает только отношения, не погрязшие в пошлой физиологии, в <телесном низе>. Бывает, что тут скажешь: Взросление юноши - процесс очень болезненный. Взросление у таких вот ретардантов - еще болезненнее, а тут данный и без того не дай боже какой сложный процесс пришелся, всего-навсего, на мировую войну, которая матерых-то мужиков в бараний рог скручивала:
Весь тот негатив, который отражает Никулин в своих <Воспоминаниях:> - это шок домашнего мальчика из приличной семьи, внезапно столкнувшегося с изнанкой жизни в ее массовых проявлениях, и социальный строй, русский характер (нашим либералам вечно не везет с народом) и лично товарищ Сталин здесь совершенно ни при чем! У кровавых мясников упыря Сталина неплохая компашка подобралась: Суворов с Багратионом, Кутузовым и Барклаем де Толли. Рекрут Никулин вел бы себя также, как и Никулин-призывник. Автор же откровенно называет себя в предисловии <почти ребенком>, почему этого критики не видят?!

Но вот зрелому мужу Никулину понять этого не хватило житейской мудрости, и он попытался отомстить тому социальному строю, который стал свидетелем его не слишком-то комфортного взросления, нанеся весьма коварный <удар из могилы>: его не предназначавшиеся для посторонних глаз воспоминания (которые он неоднократно редактировал) вышли из печати за полтора года до его смерти.

Бог ему судья!

P.S. Для контраста прочтите мемуары "Почти серьезно" другого Никулина - Юрия Владимировича. <Почувствуйте разницу!> - как ныне модно говорить. Разницу в личностном восприятии одного и того же события на одном и том же участке фронта двух одногодков.

...................
Будучи русским, посмотрел происхождение автора и выдвинувших идею публикации этой книжонки. Ннндяяяя уш.

quote:

---

Изначально написано AlexVT:

Снеговонь, как всегда в своем репертуаре...

---

quote:

---

Изначально написано ad1980:

Снеговой,запомни.Врут все,включая ветеранов!хочешь знать правду о войне?велком военкомат,служба по контракту.в течение 3 месяцев(я так думаю) ты будешь уже на передовой

---

quote:

---

Изначально написано oe229614:

Бог ему судья!

---

quote:

---

Изначально написано oe229614:

P.S. Для контраста прочтите мемуары "Почти серьезно" другого Никулина - Юрия Владимировича. <Почувствуйте разницу!> - как ныне модно говорить. Разницу в личностном восприятии одного и того же события на одном и том же участке фронта двух одногодков.

---

quote:

---

Изначально написано oe229614:

Будучи русским

---

Сам Астафьев, незадолго до развала Советского Союза опубликовал статью в журнале <Родина> под названием <Окопная правда> в которой описал несправедливость, царившую в войсках, несправедливость, которая невидимым водоразделом встала между сражавшимися на передовой фронтовиками, и засевшими вдали от передовой тыловиками: <Справедливость единственно где была, так это на передовой, на самой-самой. Сейчас пишут: комиссары тут, артисты в окопах, газетчики, фотокорреспонденты. Да ничего подобного! Спросите об этом у настоящего честного фронтовика, у кого мозги ещё не свихнулись. Никаких комиссаров, никакого НКВД, никаких следователей, которые в кино по окопам лазят. Да они обделаются ещё на подходе к передовой! Никого там из них не было, там самый главный был Ванька-взводный с засаленным пузом - бегает с пистолетом, матерится: Ну, и где-нибудь поблизости командир роты. А командир батальона - это уже барин, ему отдельно кушать подано и всё такое: Вот здесь была справедливость, вот здесь была свобода. И это меня потрясало. Уж здесь говорили чего хотели и делали чего хотели. И Бог им судья>[8].
Участник Ржевской битвы Александр Ильич Шумилин, в своих воспоминаниях <Ванька-ротный> глубже раскрывал эту фронтовую несправедливость: <:если вы увидите увешанного наградами, знайте, что любая из [них] имеет обратную сторону. Воевали и шли под свинец не те, кто погонял нас, ротных, по телефону, не те, кто рисовал на картах кружочки и стрелы, не те, кого стригли и помадили [в тылу]: Начальники: по телефону требовали, угрожали: расправой, крыли трёхэтажной матерщиной. А когда я являлся с докладом - снисходительно улыбались: иронично удивляясь: [и] не стеснялись прямо в глаза спросить: - Ты ещё жив? А мы думали, что тебя убило! И деревню не взяли?.. Смотри[те] - он даже не ранен!.. Невидимая стена разделяла фронт на два лагеря. Одни сидели в тылу: за солдатскими спинами, а мы ценой своей жизни и крови добывали им деревни. Чем тупей и трусливей были они, тем настойчивей и свирепей, гнали: нас вперёд. Мы были жертвой их промахов, неумения и неразберихи. Все эти прифронтовые "фронтовики" и "окопники", должны [теперь] тихонько сидеть: гадить в галифе и помалкивать в тряпочку, о том, что они воевали и видели войну, чтобы ненароком не испачкаться в собственном дерьме: Я служил службу "погонялы" своих солдат на верную смерть. В этом я признаюсь, беру на себя вину [и] каюсь - на мне лежит этот тяжкий грех. А начальники мои перед солдатами остались не виновными. Они: не кричали, в атаку их: не гнали, трибуналом не пугали, [ведь] у них были для этого командиры рот - Ваньки ротные!.. Не думайте, что я что-либо сгущаю, мне иногда от обиды просто хочется всех подальше послать! Как они только выжили, сидя у нас за спиной?!.. Мы были тем мусором, цена жизни которого была мала и ничтожна:>

Из мемуаров Еременко,надеюсь што авторитет для высокочтимаго експерда Ой-Фомы...

"Большие наши генералы заболели барством..."

29 апреля 1943 г. Еременко подписал рапорт о принятии Калининского фронта от генерала армии Максима Пуркаева. Неделю затем он ездил по армиям, изучал состояние и оперативное положение войск, знакомился с командным составом. И вот запись в дневнике за 7 мая 1943 г.: "Командарм Кузьма Галицкий и его армия (3-я ударная. - А.П.) произвели хорошее впечатление. Командарм Константин Голубев, старый знакомый по Брянскому фронту, был снят мной с 13-й армии. Доклад о состоянии войск очень сумбурный и нелогичный, трудно понять состояние дел. Товарищ Голубев заметно волновался, с него градом лился пот".

Далее Еременко переходит к проблеме, которая в то время беспокоила его больше всего - обеспечению войск продовольствием. Его предшественник организовал это дело из рук вон плохо, следствием чего стал приезд 6 мая на Калининский фронт комиссии Государственного комитета обороны во главе с секретарем ЦК ВКП(б), начальником Главного политуправления РККА генерал-полковником Александром Щербаковым: "случались большие перебои в питании, люди недоедали из-за плохой организации снабжения, за что и сняли Пуркаева. В первом квартале 1943 года было 76 случаев смерти от истощения.(!!??) В связи с этим проходила конференция врачей. Некоторые медики, в том числе и начальник санупрфронта, доказывали, что наш паек плохой - мало калорий, из-за этого солдаты болеют дистрофией и умирают. Эту вредную теорию мы разбили. Организовали нормальное снабжение, контроль за сохранностью продуктов, и дело пошло на лад".

В записи за 23 мая Андрей Иванович подробно перечисляет содержание принятых мер по наведению порядка в подвозе продовольствия и подытоживает: "К сожалению, некоторые командиры, одни по халатности, другие по нерадивости уделяли мало внимания вопросам питания, не понимая значения, которое оно оказывает на моральное состояние войск, солдатское настроение, формирование бодрости и задора... Что я обнаружил в 43-й армии? Командующий армией генерал-лейтенант Голубев вместо заботы о войсках занялся обеспечением своей персоны. Он держал для личного довольствия одну, а иногда и две коровы (для производства свежего молока и масла), три-пять овец (для шашлыков), пару свиней (для колбас и окороков) и несколько кур. Это делалось у всех на виду, и фронт об этом знал.

Наши кадровики очень плохо знают людей и часто, к сожалению, формально подходят к подбору высших командных кадров. Когда мы в академии изучали Русско-японскую войну, то от души смеялись над генералом Сахаровым, который возил в теплушке корову... А теперь у нас еще похлеще Сахарова оказался генерал Голубев. Смех и горе.

Может ли быть хороший воин из этакого генерала? Никогда! Ведь он думает не о Родине, не о подчиненных, а о своем брюхе. Ведь подумать только - он весит 160 кг".

24 июня, вновь объехав позиционный район 43-й армии, командующий фронтом возвращается к этой теме: "КП Голубева, как трусливого человека, размещен в 25-30 км от переднего края и представляет собой укрепленный узел площадью 1-2 гектара, обнесенный в два ряда колючей проволокой. Посредине - новенький рубленный, с русской резьбой пятистенок, прямо-таки боярский теремок. В доме четыре комнаты, отделанные по последней моде, и подземелье из двух комнат, так что хватает помещений и для адъютантов, и для обслуживающих командующего лиц. Кроме того, построен домик для связных, ординарцев, кухни и охраны. Подземелье и ход в него отделаны лучше, чем московское метро. Построен маленький коптильный завод. Голубев очень любит копчености: колбасы, окорока, а в особенности рыбу, держит для этого человека, хорошо знающего ремесло копчения. Член военного совета армии Шабалов не отставал от командующего.

На это строительство затрачено много сил и средств, два инженерных батальона почти месяц трудились, чтобы возвести такой КП. Это делалось в то время, когда чувствовалась острая нехватка саперных частей для производства инженерных работ на переднем крае. Штрих ярко характеризует этих горе-руководителей. Шабалов по приказу должен заниматься тылами, но ему некогда, и тылы запущены, особо плохо выглядят дороги... В этой армии... от командарма до командиров частей каждый имеет свою личную кухню и большое количество людей, прикомандированных для обслуживания... Много семей комсостава приехало к офицерам - народ начал перестраиваться на мирный лад. Это очень плохо влияло на боеспособность войск, пришлось принимать меры по удалению непрошеных гостей... Я там, конечно, навел порядок и приказал командующему и члену военного совета, чтобы все мои замечания, которые сделал, были немедленно учтены, в противном случае будут приняты очень строгие меры".

Свое мнение о Константине Голубеве Еременко не переменил и в последующем. В 1944 г. Константин Дмитриевич расстался с войсками, стал первым заместителем уполномоченного СНК по делам репатриации советских граждан, в 1949-1953 гг. преподавал в Военной академии Генерального штаба.

А вот что говорится в записи за 23 мая о другом командарме: "При проверке 39-й армии обнаружено, что ее командарм генерал Алексей Зыгин страшно растранжиривал продовольствие. Просто диву даешься, как люди теряют честь командирскую и совесть партийную. Зыгин перебрал одной водки 310 литров (по литру в день выпивать - и то на год хватит), а таких продуктов, как колбаса, масло, сыр, сахар... брал без счета. Все это делалось в условиях, когда и в стране трудновато с продовольствием, и в войсках не налажено снабжение".

Андрей Иванович делает обобщение: "Такие люди, как Голубев и Зыгин, в делах ничтожны, это обжоры и обыватели, они случайно попадают на высокие должности и бесславно с них уходят".

Справедливости ради следует заметить, что генерал-лейтенант Алексей Иванович Зыгин погиб в бою в 1943 г., командуя 4-й гвардейской армией.

"Товарищ Сталин значительно повинен в истреблении военных кадров..."

Известно, что за всю войну Сталин выезжал на фронт единственный раз и лишь на один день. Это было 5 августа 1943 г. Фактически все свелось к встрече с глазу на глаз с командующим Калининским фронтом, готовившим Смоленскую наступательную операцию в селе Хорошево подо Ржевом.

После обстоятельной беседы со Сталиным о Сталинградской битве (победные лавры в которой, по мнению Еременко, принадлежали именно ему в значительно большей степени, чем кому бы то ни было другому из военачальников, включая Жукова) Андрей Иванович готовился изложить свой замысел Духовщинско-Демидовской операции и уже начал прикреплять к стене карту с нанесенным решением, но Верховный жестом остановил его и заговорил о кадрах. И вот прямая речь Еременко: "Товарищ Сталин значительно повинен в истреблении военных кадров перед войной, что отразилось на боеспособности армии (для 1943 г. это поразительная по смелости оценка, ведь Иосиф Виссарионович никогда и ни перед кем эту свою вину, как, впрочем, и другие, не признавал. - А.П.). Вот почему он, прежде чем начать заслушивать план предстоящей операции, перевел разговор на тему о кадрах, чтобы прощупать меня... В ходе этого разговора товарищ Сталин неоднократно говорил о многих генералах, которые были освобождены из мест заключения перед самой войной и хорошо воевали.

"А кто виноват, - робко задал я вопрос Сталину, - что эти бедные, ни в чем не повинные люди были посажены?" - "Кто, кто... - раздраженно бросил Сталин. - Те, кто давал санкции на их арест, те, кто стоял тогда во главе армии". И тут же назвал товарищей Ворошилова, Буденного, Тимошенко. Они, по словам Сталина, были во многом повинны в истреблении военных кадров. Именно они оказались неподготовленными к войне. Но самая плохая характеристика... была дана им за то, что они не защищали свои военные кадры. Собственно, я в этом разговоре больше слушал да отвечал на вопросы. Сталин спрашивал меня, насколько хорошо я знаю того или иного маршала, генерала, освобожденного из-под ареста. Что касается маршалов, я дал уклончивый ответ, сказав, что знаю их плохо, издали. Партия создала им авторитет, и они почили на лаврах. Поэтому плохо показали себя в Великой Отечественной войне. Вот как говорит о них народ, я тоже придерживаюсь такого мнения. "Говорит народ правильно", - вставил реплику Сталин. В отношении же освобожденных генералов я сказал, что товарищи Горбатов, Рокоссовский, Юшкевич, Хлебников - все они во время войны, а некоторые и до нее были в моем подчинении, и я даю им самую высокую оценку, так как это умные генералы, храбрые воины, преданные Родине. "Я согласен с вами, товарищ Еременко", - заметил Сталин. Каждый раз, говоря о кадрах, он пристально, испытующе посматривал на меня, видимо, для того чтобы определить, какое впечатление производят на меня его характеристики и оценки людей".

там же:
"Гречко - малоопытный командир и тоже мягкотелый".
Эт про будущего министра обороны..!!

quote:

---

Originally posted by Снеговой:

Будучи русским

...Никогда ты им не был,нерусь,бо как есть совок...

---

А про ту войну.... Ну на кой хрен снеговой полез с немытыми пакшами в дела давно минувших дней?! Козе понятно, что любая война - грязное дело, что солдат в любой войне предназначен убивать и быть убитым, что в любой армии, как и в любом народе, сволочей предостаточно. Но живописуя пакости сволочи в ВОВ, живописуя посредством почему-то оставшихся живыми, не убитыми, надо же иметь вар в башке! Наверно уж очень сильный зуд в мозговых ляжках у снеговова. И почесать-то их некому.

quote:

---

Originally posted by oe229614:

Да ладно те! Сам-то кто?

---

quote:

---

Originally posted by oe229614:

С логикой у снеговова хреновастенько.

---

Обычная практика сего лесурса,когда тут присутствующие кидаются толпой на автора осмелившего висказать свое авторское мнение и начинают ему доказывать,што он большой мудак...
Мнение бичуемаго при сей экзекуции никого не интересует...

quote:

---

Originally posted by Снеговой:

...Снеговой таки конченный нигодяй...

---

quote:

---

Изначально написано Снеговой:
вот прямая речь Еременко: "Товарищ Сталин значительно повинен в истреблении военных кадров перед войной, что отразилось на боеспособности армии (для 1943 г. это поразительная по смелости оценка, ведь Иосиф Виссарионович никогда и ни перед кем эту свою вину, как, впрочем, и другие, не признавал. - А.П.).

---

А.П. - что же такое АП? Александр Пронин, статью которого почти полностью скопипастил Снеговонь.

Если же обратиться к истории, то все становится на свои места: Первые публикации мемуаров Еременко относятся к 1957 г., тем самым счастливым временам, когда даже самый ленивый плюнул на могилу Сталина...

Ну и кто же этот великий маршал? Еще кусочек из статьи Пронина (фамилия как раз в тему "майор Пронин - боец невидимого фронта"):

quote:

---

Изначально написано Снеговой:
После обстоятельной беседы со Сталиным о Сталинградской битве (победные лавры в которой, по мнению Еременко, принадлежали именно ему в значительно большей степени, чем кому бы то ни было другому из военачальников, включая Жукова)

---

Незаслуженно забытый, получивший только одну звезду героя и ни одного ордена Победы, так и не удостоенный маршальского звания... А эти выскочки: Жуков, Конев, Рокоссовский и даже Мерецков, всю войну просидевший на Карельском фронте... Униженный и оскорбленный.

Но, сразу после появления первых мемуаров получено долгожданное маршальское звание...

quote:

---

Изначально написано Снеговой:
присутствующие кидаются толпой на автора осмелившего висказать свое авторское мнение и начинают ему доказывать,што он большой мудак...

---

На автора, который высказывает свое мнение редко кто накидывается, а с того, кто тупо копипастит с единственной целью обосрать, не грех убрать простынку, дабы он лег в свою...

quote:

---

Originally posted by AlexVT:

Первые публикации мемуаров Еременко относятся к 1957 г., тем самым счастливым временам, когда даже самый ленивый плюнул на могилу Сталина...

---

quote:

---

Originally posted by AlexVT:

Но, сразу после появления первых мемуаров получено долгожданное маршальское звание...

---

quote:

---

Изначально написано Снеговой:
Ага!Ну да!А как же!

---

Ах, да Вы же в СССР никогда не жили и не знаете, что от появления мемуаров, до их публикации проходит некоторое время. Тем более, если речь идет о мемуарах крупного военачальника о великой войне.

Ну и еще, то, что не вошло в опубликованные материалы: Письмо Г.К. Жукова В.Д. Соколову

quote:

---

Изначально написано AlexVT:

Ах, да Вы же в СССР никогда не жили и не знаете, что от появления мемуаров, до их публикации проходит некоторое время.

---

quote:

---

Изначально написано AlexVT:

если речь идет о мемуарах крупного военачальника о великой войне.

---

quote:

---

Изначально написано Снеговой:

Пан Адик,Ви,я гляжу,все норовите мя уязвить,хе-хе...Увы,не проханже,бо когда мне пришлось побывать на передовой,Ви еще штанцаы протирали в начальных классах средней школы,а посему Ваше предложение припоздало ,как видите,на много лет...

---

quote:

---

ad1980: ...напиши свой ВУС,прямо цифрами,там и решим штабист ты,кухонник или окопник...

---

К ad1980: Уважаемый, Владимиру Иванычу (ака Снеговой) 67 лет.
Принимал участие в событиях в Приднестровье.
Он первым обязан отчитываться перед неизвестным гражданином 1980г.р. ??
Начните "представление" с себя.

quote:

---

Изначально написано gerus:

"А судьи кто?" (с)

К ad1980: Уважаемый, Владимиру Иванычу (ака Снеговой) 67 лет.
Принимал участие в событиях в Приднестровье.
Он первым обязан отчитываться перед неизвестным гражданином 1980г.р. ??
Начните "представление" с себя.

---

Тоцкие лагеря.полк называть не хочу,но могу привести один факт.наш ротный стал во время моей службы из ротного-комбатом,затем получил звание подполковника,а ему ещё не было 30 лет
Наши тоже были в Приднестровье,так к сведению.